— Тогда получается, что девочка прошла к лестнице, минуявашу приемную. Мимо вас.

Оксане Григорьевне нельзя было отказать в логике.

— Мы никого не видели, — упрямо ответила Нина.

— Но вы сказали, что все время находились в приемной. И,насколько я поняла, дверь в приемной почти всегда бывает открытой.

Дронго чуть поморщился. Конечно, Оксана Григорьевна былаумной женщиной. Но она совершала ошибку, свойственную всем сотрудникам прокуратуры,много лет проработавшим с разного рода подозреваемыми и обвиняемыми.Наступательная тактика всех следователей мира одинакова. Они пытаются пойматьсвидетеля на неточностях, задают массу мелочных вопросов, уточняют детали,пытаясь запутать собеседника.

Очевидно, это понял и Халупович. Он недовольно взглянул нагостью.

— Мы можем сколько угодно обвинять наших девочек, но отэтого лучше не будет. Если у тебя нет больше вопросов к Нине, давай ееотпустим. Ей и так тяжело. Иди, Нина, спасибо тебе. И позови Олю.

Нина взглянула на Оксану Григорьевну и, поправив очки, вышлаиз кабинета. На этот раз стук ее каблуков был громким, словно она намеренностучала ими в противовес мягкой поступи гостьи.

На пороге появилась Ольга. Она испуганно оглянулась по сторонам,не решаясь ступить дальше. Халупович не стал звать ее к столу. Он толькоспросил:

— Вчера вечером ты сидела с девочкой?

— Да, — выдохнула Оля.

— Ты ей что-нибудь говорила про ее бабушку?

— Нет. Она смотрела телевизор. Потом спрашивала про нашу компанию,— она отвечала очень тихо.

— Громче говори, — рявкнул Халупович, и она съежилась,словно от удара. — Сегодня утром никто с ней не разговаривал?

— Никто, — ответила Оля. — Только Миша утром с нейпоздоровался. И еще Трошкин о чем-то спросил.

— О чем?

— Не знаю, — покраснела Оля. — Он что-то спросил, а онаответила.

— Больше никто с ней не говорил?

— Никто.

— И ты ничего не заметила? Как она уходила отсюда?

— Нет, — ответила Оля. — Потом мы с Трошкиным ее искали.

— До свидания, — сухо произнес Халупович и только потомторопливо добавил: — У вас нет вопросов?

Оксана Григорьевна молчала. Очевидно, свои вопросы она ужеуспела задать. Но Дронго неожиданно спросила.

— Вы давно здесь работаете?

— Полтора года, — ответила Оля.

— Вы не почувствовали, что девочка уже знает, что случилосьс ее бабушкой? Может быть, сегодня утром она была встревожена сильнее, чемвчера?

— Нет. Я ничего не заметила.

— Спасибо, Оля. У меня больше нет вопросов.

— Я могу идти?

Халупович кивнул. Оля вышла из кабинета. В этот моментраздался телефонный звонок. Эдуард Леонидович, недовольно поморщившись, досталсвой мобильный телефон. Взглянул на номер позвонившего и поднес аппарат кголове.

— Эдуард Леонидович, — услышал он быстрый говорок Трошкина,— я уже забрал Элгу Арнольдовну и сейчас еду за следующей. Вместе привезти ихили по одной?

— Идиот, — сквозь зубы пробормотал Халупович — Вместе, —сказал он и отключил аппарат.

Нина принесла кофе и чай. Напряжение усилилось, когдаШальнев сообщил, что они обыскали все здание, проверили все комнаты и склады,даже заглянули в холодильники на кухне. Девочки нигде не было. Сейчассотрудники охраны обследовали каждый угол на пятом этаже, бесцеремонно врываясьв комнаты сотрудников института, чем вызывали у них естественное негодование,так как они ничего не знали о случившемся.

Халупович мрачнел все больше. На его состояние не повлиялодаже известие о том, что приехал Трошкин с двумя женщинами. Халупович сидел всвоем кабинете, когда дверь открылась и в комнату вошли Элга Руммо и ФаризаМамаджанова. Дронго поднялся, скрывая невольную улыбку. Нужно было видеть, скаким вниманием рассматривала Оксана Григорьевна прибывших, уже зная, кто именноприедет. В свою очередь, женщины также внимательно смотрели на незнакомку. Элгабыла спокойна. Ее вообще забавляла сама ситуация — любвеобильный Эдик Халуповичи его женщины. Фариза, как восточная женщина, была более сдержана в проявлениичувств. Однако и она с интересом оглядела кабинет Халуповича и присутствующих.

— Садитесь, — пригласил всех, поднимаясь со своего кресла,Халупович.

Элга была в костюме, не скрывавшем прелести ее округлыхформ. На ней были сапожки и темно-красный шарф, вносивший приятное добавление кее темно — коричневому костюму. На Фаризе был брючный костюм, подчеркивающийстройность ее фигуры. Костюм был недорогой, но выглядел подчеркнуто элегантно.

Обе прибывшие сели за стол рядом с Оксаной Григорьевной,словно подчеркивая официальный характер своего визита. Элга невольноулыбнулась, взглянув на «подруг» своего бывшего возлюбленного.

— Извините, что заставил вас сюда приехать, — пробормоталХалупович, пересаживаясь за стол напротив женщин. Дронго подсел к нему, иоказалось, что они сидят вдвоем напротив трех женщин.

«У него хороший вкус», — в который раз подумал Дронго, глядяна сидящих перед ним женщин. Каждая была по-своему красива, и эта сохранившаясякрасота лишь подчеркивалась прожитыми годами. К тому же женщины были относительномолоды, каждой было около сорока. Разные типы женщин. Хотя было у них и нечтообщее. Красивые глаза. У всех троих были удивительные глаза. Хотя кто знает,какими были эти глаза много лет назад.

— Я не такой представлял себе нашу встречу, — призналсяХалупович. — Думал, что мы отпразднуем ее в ресторане. Простите, что я васпотревожил. Много лет назад в Таллинне я встретил молодую Элгу Руммо и влюбилсяв ее задорный, открытый, веселый характер. В ее очаровательный эстонскийакцент…

Элга улыбнулась. Ей были приятны его комплименты.

— Через некоторое время уже в другом городе, на Урале, явстретил Фаризу Мамаджанову, и меня поразили ее спокойствие, мягкость инежность в сочетании с восточной мудростью…

Фариза тоже чуть улыбнулась, но опасливо посмотрела посторонам. Ей не очень-то хотелось разглашать свои прежние отношения с хозяиномкабинета.

— И, наконец, в Киеве я увидел Оксану, — он говорил, глядяей в глаза. — Мне тогда казалось, что я сойду с ума. Ты была такой страстной,непосредственной, темпераментной…

— Я осталась такой же, — перебила его Оксана Григорьевна, —а вот ты изменился.