class="p1">Приручение лаской? Едва ли я была способна на это. Но приручение заботой, кажется, давало свои плоды. Я заботилась о Каенаре, и вот передо мной совершенно другой человек. Я проявила подобие заботы по отношению к Эльтериану, и во время нападения на территории академии желание принца сохранить мою жизнь , спасло как минимум ректора Нуэнту.

И в то же время, каждый раз, как я наносила удар бывшему мужу, — Эльтериан становился опаснее. Существенно опаснее.

И мне страшно думать о том, чем может обернуться план магистра Ксавьена.

Мне очень страшно об этом думать.

* * *

В это утро студентов ВАДа не разбудил общий звонок.

Не было слышно топота ног по винтовой лестнице башни Боевого факультета, не доносились боевые заклинания с территорий тренировочных полигонов, и даже птицы не пели.

Утро траура.

Я поднялась раньше кронпринца, и, надевая черное без украшений платье, присланное верной Берной, чувствовала себя той, кто отнял семнадцать жизней. И, возможно, это ранило бы меня сильнее, но я уже проходила и через худшее, когда в Суассоне на плахе гибли по моей вине близкие мне люди. Смерти студентов не были полностью на моей совести, но они расстались с жизнью из-за меня, и это тяжелым грузом давило на сердце.

Спустившись в кухню, я застигла госпожу Тиу, украдкой вытирающую слезы, как и все здесь. Работники кухни были в черном, а готовящийся завтрак состоял из похоронных блюд.

— Утра, мадемуазель Асьен, — поздоровался со мной главный повар. — Требуется что-то особенное?

Я осмотрелась. Для раздачи студентам уже были подготовлены сладости, сухофрукты, традиционные хрустящие рисовые булочки, начиненные сладкими бобами, сладко-острые шарики из мяса улиток и все то, что готовят для поминовения усопших. И, возможно, кощунственно было готовить в этот день что-то иное, но мне нужно было позаботиться о Каенаре.

— Да, но я могу приготовить сама.

Мне не препятствовали, напротив помогали, кто чем мог. Госпожа Тиу приготовила гранатовый сок, оставались свежие гранаты после выпекания гранатовых паровых булочек. Главный повар сам разделал мясо для бульона, один из младших поваров помог мне чистить женьшень, госпожа Исма сделала кровавый пудинг. Но особенно меня поразило то, что не взирая на приготовление поминальных блюд, главный пекарь все же заранее испек черный хлеб с зернами и цукатами, который так любил Каенар. Печеночный паштет для бутербродов я сделала сама.

* * *

Когда поднялась наверх, кронпринц уже встал и сейчас, стоя возле сидящего в гостиной сэра Матиуша, завязывал черный галстук в тон к угольно- черному мундиру.

— Асьен, — Каенар обернулся, едва я открыла дверь.

Мрачно оглядел принесенные помощниками поваров блюда и спросил:

— Тебе не кажется, что это немного неуместно?

Третий работник кухни принес поднос для меня и сэра Матиуша, вот на них были все полагающиеся трауру блюда. и Каенар более ничего не сказал при посторонних, но когда повара вышли, глухо произнес:

— Асьен, мне все это в горло не полезет.

— Значит, я буду вынуждена кормить вас с ложечки, господин, — наливая чай, спокойно ответила ему.

И прежде, чем его императорское высочество высказал ответ на это, добавила:

— Так же вынуждена вас уведомить, что мы с вами не последуем за похоронной процессией и не сопроводим усопших к месту захоронения.

Каенар замер, прекратив завязывать галстук и разъяренно глядя на меня. Наверное, мне должно было бы стать страшно, но не стало.

Разлив чай, я подошла к кронпринцу, убрала его ладони от злополучного галстука, и принявшись завязывать его самостоятельно, размеренно добавила:

— Лорд Аскеа сообщил, что один из натравленных на меня убийц все еще остается в Небесном городе. Я понимаю, что вам нечего опасаться, — взглянула на шею Каенара и еще раз убедилась, что опасаться ему точно нечего, его шею вряд ли сумеет сломать даже асур, — но мне не хочется сегодня расстаться с жизнью, как тем четырем стражникам, которым этот убийца в считанные секунды сломал шею.

И я подняла взгляд на Каенара.

Надежда Империи мрачно взирал на меня непроницаемо-черными глазами, чей оттенок выглядел более чем устрашающе. Но этого взгляда я боялась куда меньше, чем перспективы остаться в академии без Каенара. В прошлый раз, когда кронпринца не было рядом, погиб Гродари. Мне никогда этого не забыть.

— Если ты будешь рядом со мной… — начал Каенар и умолк.

Мы оба понимали, что если я буду рядом с ним, со мной ничего не случится… но могут погибнуть другие. Как во время взрыва в академии. Как во время нападения на меня в Саду Гортензий.

— Я очень хочу в Дарстан, — прошептала, глядя ему в глаза.

— Я тоже, — тихо ответил Каенар.

Завтрак прошел в молчании.

* * *

Глава 13

Похоронная процессия была торжественной и полной ощущения боли от потери. Закрывая большую часть административного здания, висел магический плакат, на котором сменяя друг друга возникали живые портреты погибших. На них студенты улыбались, махали руками, совершали пассы для формирования магических заклинаний и позировали, явно дурачась. Не знаю, когда были сделаны эти записи, но, похоже, когда их делали, студентам ВАДа было весело. А вот нам теперь очень грустно и больно видеть их там такими полными жизни и радости, и здесь, в гробах, бледных, мертвых, искалеченныхи обожженных взрывом. И видеть чудовищное горе их родителей.

Не выдержав, я подала знак сэру Матиушу, и ушла в здание. Но едва вступив на ступени замерла — для всех это был день полный скорби, но для ректора Нуэнты он оказался еще и днем полным мести!

«Боевой факультет — первое место Кераернаэран Эвердан-Риддан!» — появилось на плакате.

И следом «Кераернаэран Эвердан-Риддан- общий балл три тысячи семьсот девять! Лучший результат за всю историю магического обучения! Лучший студент Великой Академии Достойных!»

Я в ужасе подумала, что Эльтериан будет в ярости и поспешила быстрее уйти.

Войдя в здание, поднялась на второй этаж и поняла, что не я одна не смогла морально выдержать весь трагизм происходящего. Тут, наверху, стояли некоторые из студенток первокурсниц и почти не скрываясь плакали. Девушки постарше молча вытирали слезы. Студентки с выпускных курсов стояли молча, почти безучастно взирая из окон на процессию. Но в их глазах отчетливо читалось кое-что пострашнее слез — они собирались мстить. Они собирались заставить тех, кто был причастен к трагедии, заплатить за нее кровью. И хотя я знала многих из них, с инспираторами у нас два раза в неделю проходили совместные лекции, но сейчас ни одна из старшекурсниц даже не взглянула в