С Шардена[386] перешли на Рембрандта[387], и до госпожи де Бреа долетали их рассуждения о пресловутой светотени. — А знаете, в чем тайна Рембрандта? — щебетала Рита Ландор. — Главным образом в том, что краски пожухли. — Я слышал… — казалось, Виснер совсем пленен своей пикантной соседкой… Рассуждает о Рембрандте, а вид какой умильный! Вот так он иногда говорит по телефону, думал Фред, следивший за их разговором. Из-за этого умильного вида племянника всегда разбирал страх, — нет ли у дядюшки тайной связи… — Я слышал, — говорил Виснер, — что «Ночной дозор»[388] расчистили беспощаднейшим образом… Сам я не видел его много лет… Интересно бы… — Ах, знаете, — подхватила Рита Ландор, — там было столько слоев лака… Конечно же, теперь картина больше похожа на тот «Дозор», который вышел из рук художника… Я мельком видела его в прошлом месяце… по-моему, он только выиграл от чистки. — Ага, смекнула Мари-Адель, в феврале Ландорша была с Фредом в Амстердаме… Но откуда у Виснера такие познания в живописи? Ведь он же выбился в люди из низов. Удивительный человек!

Вскоре разговор стал общим и перешел на международную политику. Все взоры обратились к Фреду. Турки очень, очень недовольны. Президент Иненю[389] настоятельно требует присылки обещанного вооружения. В самом деле, что они могут сделать без достаточного количества танков последнего образца? Они ждут и ждут, а из Франции ничего не приходит.

Дядюшка сердито перебил его. Мари-Адель отметила, что у Виснера уже несколько раз прорывалось раздражение против племянника. — Подумаешь, турки! Будто, кроме них, никого нет. Ты же знаешь, что прежде всего надо было снабдить французскую армию… Только самые последние паши[390] поставки можно бы уже направить на Босфор… Странные претензии у этих людей. Впрочем, мы пошлем им… Я не говорю — все, но значительную часть…

Фред почтительно слушает, но ведь он только что из Анкары. Разве дело в одних танках? А снаряды? А минометы Брандта? А грузовики? Противогазы? Автоматы? С этим как? Нульман задумчиво орудует зубочисткой.

— Что поделаешь! Наша промышленность не поспевает за политикой, — говорит он. — Насчет армии… там видно будет. А вот промышленность… Чему вы улыбаетесь, дорогой Виснер? Вы ведь со мной согласны. Слышали, какой доклад составили французские наблюдатели после истории с Польшей? Ну, вот. А какую резолюцию наложил на этом докладе полковник, возглавляющий Третий отдел, тоже слышали? Замечательный доклад, только Франция — не Польша! Вот кто выиграл прошлую войну — вы это знаете или нет? — Он обращался теперь к Мари-Адель и указывал пальцем на хозяина дома. — Поверьте мне… Что бы мы делали без легких танков, которые он выпускал наперекор стихиям! Наперекор стихиям, говорю я вам!..

— Бросьте, бросьте, генерал, — запротестовал Виснер. — Я хочу сказать другое. Возможности промышленности не беспредельны и нельзя требовать от нее чудес. А затем, вопрос сырья… У одних есть железо, у других — уголь… В этом — основная причина франко-германских войн. Правда, мы пытались при помощи международных картелей договориться с германскими промышленниками… достаточно нас за это поносят присяжные крикуны! А только благодаря этому и удавалось сохранять мир…

— Да. Особенно важна химическая продукция, — подтвердил Нульман, — Вот, например, соглашение между Кульманом[391] и И. Г. Фарбениндустри[392], когда они попытались поделить между собой рынки. Из-за войны все опять повисло в воздухе. Правда, некоторые соглашения частично еще остаются в силе… Скажем, в Швейцарию попрежнему вывозятся тысячи тонн фосфористого чугуна, а наши оборонные заводы и даже те, что реквизированы военным министерством, не могут получить ни одного килограмма!

— Вы сами знаете, что в деле поставок существует такая взаимная зависимость, которая не позволяет полностью прекратить экспорт даже в военное время, — с некоторой досадой возразил Виснер. — Оттого, что нашим промышленникам будут ставить палки в колеса, толку выйдет мало. Крупные военные операции — вот что требуется, чтобы лишить Германию сырья, необходимого для войны. Незачем шпынять Кульмана, когда немцы беспрепятственно получают бакинскую нефть и норвежскую руду.

— Конечно… Даладье отправил Вейгана к чорту на кулички, чтобы избавиться от него. А теперь ждут, чтобы он выиграл войну! — кипятился Фред. Он принялся разъяснять, что тут можно сделать — и даже без особого труда. В Анкаре это не составляет тайны. Аэродромы в Эль-Джезире[393], иначе говоря, на севере Французского Ливана[394], легко переоборудовать в базы для бомбардировщиков. До Батуми и Баку оттуда рукой подать, весь вопрос в том, как пролетать над Турцией. Совершенно ясно, что Сараджоглу[395] и Иненю не пустят нас, пока мы не обеспечим Турции помощь на случай советских контрмер… тем более, что нам нужны посадочные площадки и на самой турецкой территории. Есть другой выход — можно поставить анкарское правительство перед совершившимся фактом — дело в том, что те двести километров, которые надо пролететь, приходятся на гористую местность в Курдистане[396], а это — район малонаселенный, вернее сказать, он стал почти безлюдным после того, как там похозяйничала турецкая армия. Анкара может сделать вид, будто ничего не знает… Это будет проще с точки прения международных отношений. Старик Виснер пожал плечами: — Интересно знать, как вы рассчитываете справиться с Россией без помощи германской армии? Ошиблись — неправильно выбрали партнеров.

Мысль о перемене партнеров вызвала бурную реакцию. Бархатный бас князя Р. рокотал: да, если бы Франция вошла в антикоминтерновский пакт! Граф Чиано говорил мне месяц назад… Виснер сердито доказывал, что бомбардировка Баку ничего не даст. Ну, а Майкоп? Майкоп слишком далеко. Хороши бы мы были, если бы в угоду общественному мнению стали бомбить заводы в Рейнской области. Или минировали бы Рейн. Гитлера мы бы спровоцировали, а в результате пострадали бы наши собственные заводы, потому что обороняться нам нечем. Это сказал мне Лоран Эйнак[397]. А уж министр авиации знает, что говорит! Генерал заметил, что бомбить так близко, пожалуй, действительно рискованно, зато Баку…

— И вы считаете, что этого достаточно? — спросил капитан де Бреа.

— Ну, тут мнения расходятся, — ответил Фред. — У англичан своя точка зрения. Но как-никак, а разбомбить бакинские нефтеперегонные заводы, резервуары, гавань, железную дорогу Баку–Ростов совсем неплохо. Не забудьте, что семьдесят пять процентов русской нефти добывается в Закавказье… Англичане, кажется, считали, что эта операция возможна только в том случае, если Россия будет находиться в состоянии войны с союзниками… но такие