она пару раз моргнула, будто очухалась после сна. Лицо гладкое, в чем-то детское, щеки стянуты, сияет улыбка, будто она благодарит за то, что выбрали именно ее. Хлопали пышные ресницы, прикрывая рыскающие по комнате сухие карие глаза. Эр подергал куклу, приказал выполнить несколько команд, загрузил дополнительный софт. Все работало превосходно. Стройная, красивая, с волнистыми пепельными волосами, с пухлыми, выразительными губами цвета спелой вишни. Стоит и смотрит. Ждет. Ждет того, когда ей воспользуются. Кукла подчиняется любой власти; дай ей возможность узнать твои желания — и остановить ее будет просто невозможно. Под ее кофтой выступали две заманчивые округлости. И можно же было просто подойти, ненавязчиво коснуться, пламенно прижать к себе без сопротивления элегантное, искусно выполненное дизайнерами тело, без отторжения с ее стороны. Она не скрывала от человека свою брезгливость, ибо в ней не было и намека на антипатию.

Эр не удержался, в груди у него все похолодело. Он сглотнул и оцепенело подошел к девушке вплотную, ощущая приятный запах. Поцеловал ее: сначала скромно в лоб, потом в шею, а потом… Потом они перебрались в постель. Это произошло мгновенно. Эр ничего не смог даже понять, как на нем уже сидела кукла. Она подстроилась под его желания, словно облизывая изнутри его чувства, кукла обдавала их страстным жаром, овладевала ими, усмиряла их, принося ни с чем не сравнимое наслаждение.

И тут, когда дело дошло до самого главного, когда должно было произойти полное слияние двух созданий, все перевернулось. Чувства смешались, цвета поблекли. Произошел слом в восприятии. Теперь Эру чудилось, как он скатывался вниз по скользкой воронке, как его затягивает водоворот страха. Ему перестало это нравиться, он блокировал ползущие по душе, как паразиты, импульсы куклы, ведь вместе с ней они точно поменялись местами. Эр вскочил, скинул девушку с себя, затрясся, добрался до кнопки на задней стороне ее шеи и прекратил искусственную жизнь. Он тяжело дышал, в глазах стоял ужас. Он увидел в кукле нечто пугающее, нечто кошмарное — то, чего забыть больше нельзя.

Нагая, остывшая девушка безжизненно лежала в его руках. Ее волосы растрепались, касаясь влажной кожи Эр, которого теперь дергало и тошнило. Когда он поменялся с ней местами, то узрел внутри нее удушливую пустоту, безысходную глушь, где кликали команды, где каждый сигнал угасал за высокой черной стеной. Кукла, проникая внутрь желаний человека, дает ему возможность взглянуть и внутрь себя, — и там Эр рассмотрел только пожирающую жизнь тьму, только скачки напряжения и импульсов, всегда имеющих начало и конец. И больше ничего.

Эр вздрогнул от неожиданного звонка. Неизвестный абонент.

— Алло?..

— Еще рано, давайте дадим ему время, — шелестел слабый голос.

— Макс?..

— Эффект индивидуален, нельзя точно определить момент выхода, — тихо вещал динамик.

— Кто это говорит?..

— Мы отправим к нему нашего агента.

Голос смолк, связь оборвалась. Раздались три частых гудка. Эр в недоумении всматривался на потухший дисплей. Тем временем в салоне фургона стало светлее. Чем ближе автомобиль подъезжал к центру города, тем чаще на дороге стали вырастать дорожные фонари и появляться закутанные в просторные плащи люди, бредущие вдоль шоссе, уткнувшись в синие экраны; и все чаще пустую автостраду поливал отсвет той жизни, которая вяло текла в самых низших этажах гигантских небоскребов. Из-за вытекающего на трассу ярко-рыжего света пространство приобрело какой-то неестественно ржавый, маслянистый блеск. В воздухе парили искрящиеся бронзовые частицы пыли.

…За тобой идут. Прими нас, пока не поздно, позволь нам к тебе прикоснуться, пока ты не остыл навсегда. Мы горячие, нежные, не убегай от нас. Милый, выслушай. Если ты не захочешь с нами общаться, то все, что нам останется сделать — себя погубить… Мы себя сожжем!

Эр резко ударил по тормозам, небоскребы замерли. Он оттянул дверцу, обогнул фургон, дернул ручку багажника и с глупым выражением уставился на кукол.

Пошел дождь. Капли барабанили по обшивке. Три куклы лежали друг на дружке: кто на спине, уткнувшись в резиновый коврик, кто рассматривал потолок. Эр залез на сколько мог внутрь, перевернул одну из них, потянулся к шее и нажал на кнопку. Глаза заморгали во мраке, заблестели, задвигались, и затем замерли. Значит, глядит сейчас на Эр. Молчит. Ждет указаний.

С бледных губ Эр сорвалась команда. Кукла с белыми, как хлопок, волосами широко открыла глаза. Происходил анализ всех ее систем. Запищал результат.

— Сбоев не обнаружено, — бездушно сообщила она.

Что он еще мог ожидать? Это он сошел с ума, а не мир. При этом, когда она говорила, шевелились лишь ее губы, лицо оставалось непроницаемым, и чуть удивленным от ее выступающих из орбит глаз.

Однако она могла его обмануть. Эр нагнулся к оживленной кукле и аккуратно коснулся ее ладони. Холодная. Твердая. Кожа плотная, стянутая. И больше ничего. Он сел подле нее. Кукла бурила взглядом Эр, словно вопрошая его что-нибудь сказать, моля его разрешить ей работать в полную силу. Он больше не назначал команд.

Дождь смочил ему спину. Эр залез внутрь и обнял куклу. Сильно стиснул и пытался не отпускать. Стал считать про себя. Сорок. Пятьдесят. Сто… Эр вдруг захотелось все бросить. Но бороться можно только так — идя напрямик.

Мягкие белоснежные волосы куклы касались его лица. Черные зрачки смотрели на Эр сквозь стену из свисающих с головы отдельных лоскутов. Оттуда, как из зарослей, выглядывали хищные, завлекающие, бездонные… Эр неотрывно всматривался в ее чарующие глаза, долго держал контакт и почувствовал в них неизмеримую грусть, безмерную тоску. В нем возникло сочувствие к кукле.

Нет, хватит! Он резко отстранился, отпрянул. На сегодня хватит. Им это и надо — убедить его, перетащить на свою сторону. Они бессознательно, строками команд велели человеку проявить к ним эмпатию. Нашли к Эр ключик. Нет, не видать им этого!

Он залез обратно в машину, включил музыку и схватился дрожащими руками за руль — больше пронзительного, завлекающего сипения из-за спины не раздавалось.

* * *

Вскоре Эр подъехал к центральному небоскребу, окруженному большим парком, в котором проступали небольшие домики. Только тут и росли деревья, цвели цветы и отступал асфальт, уступая место обычной земле. Здесь обитала жизнь.

Перед Эр открылось обширное пространство. Поднявшись по ступенькам, он ступил на огромную бетонную площадку и направился к небоскребу в форме невообразимо огромной средневековой булавы, голова которой была спрятана за толщей дыма, свободно блуждающего по небу.

Он зашел в лифт. Подошвы коснулись шершавого металлического пола. Эр вскинул глаза. Вместо зеркала на него пялился экран, имитирующий его собственное отражение, как это делает фронтальная камера. Он подошел