— У меня сестра живет в Бостоне, если ее еще неукокошил в баре какой-нибудь парень…

Им казалось важным поделиться чем-то личным, словно другойвозможности могло не представиться, хотелось подружиться, оставить о себепамять на случай, если придется погибнуть.

— ..Мы с ней никогда не ладили. Я перед отправкой зашелк ней попрощаться, а она так мне ни разу и не написала. А у тебя как? Сестры,братья есть?

Артур впервые за все время улыбнулся:

— Я единственный ребенок, и мои родители былиединственными детьми в своих семьях. Отец умер, когда я учился в университете,мама так больше и не вышла замуж. Судя по письмам, ей сейчас очень тяжело.

— Я думаю…

Сэм кивнул, пытаясь представить себе, как выглядит матьАртура: высокая худощавая седая женщина, родом, возможно, из Новой Англии.

— А мои родители погибли в автокатастрофе, когда мнебыло пятнадцать…

Он не сказал Артуру, что не особенно горевал об их потере,что не любил их, а они никогда его не понимали. Это было бы слишкомсентиментально, да и не имело теперь значения.

— ..Ты что-нибудь слышал о том, куда мы отсюдадвинемся?..

Пора опять думать о войне, не имело смысла долгозадерживаться в прошлом. Действительность была здесь, северо-восточнее Неаполя.

— ..Я вчера что-то слышал о Кассино, это где-то вгорах. Весело будет туда добираться: вместо дождя получим снег.

Сэм задумался: какие еще пытки припасли им генералы —нынешние хозяева их жизней?

— Сержант что-то говорил об Анцио, это местечко напобережье.

— Великолепно. — Сэм озлобленноухмыльнулся. — Может, хоть поплавать удастся.

Артур Паттерсон улыбнулся. Ему нравился этот разговорчивыйпарень из Бостона. Чувствовалось, что за горечью его слов скрываются доброесердце и острый ум. С ним по крайней мере можно было поговорить.

Война стала для Артура во многих отношениях трудным испытанием,если не жестоким ударом. Ребенком его баловали, в подростковом и юношескомвозрасте чрезмерно опекали. Души в нем не чаявшая мать особенно усердно сдувалас него пылинки после смерти отца. Артур всегда жил в комфорте, никогда неиспытывал неудобств, опасности, страха, свалившихся на него после прибытия вЕвропу. Стойкость Сэма его восхищала.

Сэм вытащил праздничный паек, который приберег длярождественской трапезы. Конфеты он уже раздал голодным местным детям. Теперь жеоткрыл консервы и с кислой миной произнес:

— Хочешь рождественской индейки? Соус немного жирноват,но каштаны великолепны.

Он широким жестом предложил новому приятелю жестянку, иАртур рассмеялся. Ему пришелся по душе Сэм, нравилось в нем буквально все. Онинстинктивно чувствовал, что его новый друг обладает смелостью, которой емусамому не хватало. Артуру просто хотелось выжить, вернуться домой, в теплуюпостель, на чистые простыни, снова флиртовать с длинноногими блондинками —выпускницами лучших колледжей Восточного побережья.

— Спасибо, я уже поел.

— М-м-м… — выразительно причмокивал Сэм, словно уплеталпо меньшей мере фазана. — Изысканная кухня, не так ли? Никогда не думал,что в Италии так хорошо готовят!

— В чем дело, Уокер?..

Мимо них по окопу пробирался сержант. Он остановился иуставился на парней. С Сэмом у него не было проблем, правда, иногда приходилосьего сдерживать — из-за горячности он нередко понапрасну рисковал жизнью. СПаттерсоном была другая история: храбрости мало, зато образования чертовскимного.

— ..Ты что, заболел?

— Нет, сержант. Я просто говорил, что здесь класснаяжратва. Хотите печеньице прямо из духовки? Сэм протянул полупустую банку.

— Кончай паясничать, Уокер, — буркнулсержант. — Тут тебе не вечеринка.

— Вот черт… Значит, я не правильно истолковал приглашение.

Ничуть не смутившись сердитого вида сержанта, Сэм рассмеялсяи снова принялся за еду. Тот, отойдя на несколько шагов по хлюпающей грязи,обернулся:

— Завтра, джентльмены, мы отчаливаем из этого милогоместечка, если позволит напряженный график ваших светских развлечений.

— Мы сделаем все возможное, сержант… приложим максимумусилий…

Невольно улыбнувшись, сержант проследовал дальше. Еговосхищало умение Сэма не терять присутствия духа в самой безнадежной ситуации изаряжать своим оптимизмом других. Именно это было им теперь так необходимо. Онзнал, что предстоят еще более трудные времена. Может, даже Уокеру будет не досмеха.

— Этот парень не дает мне спуску с тех пор, как я сюдапопал, — пожаловался Артур.

— Это неотъемлемая частичка его обаяния, — пробормоталСэм, шаря по карманам в поисках какого-нибудь случайно завалявшегося «бычка».

И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, Артурпротянул ему почти целую сигарету.

— Бог ты мой, старина, где ты это добыл?.. — Сэмдавно не видел такого богатства. Артур прикурил и отдал сигарету ему. — Яперебиваюсь «бычками» с прошлой недели, когда нашел целую сигарету в карманеубитого немца.

Артур содрогнулся при этих еловая, но в то же время понимал,что Сэм способен на подобное из-за бессердечия молодости и тех тяжелых условий,в которых он находился. Вообще этот паренек казался Артуру очень смелым ихладнокровным, если он мог спокойно рассказывать в окопе непристойные анекдотыили болтать о Гарварде.

Ночью они спали рядом, бок о бок. Утром дождь утих. В мелкойстычке их подразделению удалось захватить овчарню, где они провели следующуюночь, а двумя днями позже поступил приказ следовать в направлении рекиВольтурно. Это был трудный переход, стоивший им больше дюжины человек.

К тому времени Сэм и Артур стали неразлучными друзьями; Сэмбуквально тащил Артура на себе, когда тот клялся, что не может больше идти. Сэмспас товарища, когда они попали под обстрел снайпера.

Наступление на Неттуно и Анцио провалилось, главная тяжестьпрорыва немецкой обороны под Кассино легла на дивизию Сэма и Артура. В этом боюАртур был ранен. Услышав свист пролетевшей рядом пули и обернувшись, Сэмсначала подумал, что Артур убит: он лежал навзничь, с окровавленной грудью иостекленевшими глазами. Разорвав гимнастерку, Сэм понял, что пуля попала вруку. Он вынес друга с передовой и, передав медикам, оставался с ним, пока неубедился, что все в порядке. Потом вернулся и сражался до момента, пока непоступил приказ отступать.

Следующие четыре месяца были настоящим кошмаром. В общейсложности под Анцио погибло пятьдесят девять тысяч человек. В условияхнепрерывных дождей американские войска продвигались на север, к Риму. Сэму иАртуру казалось, что люди на собственной шкуре прочувствовали каждый дюймраскисшей от грязи земли Италии.