Артур после ранения быстро вернулся в строй, и Сэмрадовался, что Друг снова рядом. За время, прошедшее с момента знакомства, ихсвязали тесные узы, о которых ни тот ни другой не говорили, но которые обаявственно ощущали. Они не сомневались, что эта дружба выдержит испытаниевременем, что совместно пережитые события останутся в памяти навсегда. То, чтоони вместе пережили, значило гораздо больше, чем все, что было в их прошлойжизни и, как им теперь казалось, ожидало и дальнейшем.

— Ну, Паттерсон, поднимай свою задницу… Они отдыхали водной из долин южнее Рима в ходе форсированного наступления на войскаМуссолини.

— Сержант говорит, что через полчаса мы тронемсядальше…

Паттерсон только застонал, но не пошевелился.

— Тебе, лентяю, даже под Кассино драться не пришлось.

Пока Артур поправлялся, шли тяжелейшие бои за Кассино, врезультате которых город превратился в руины. Массированным артобстрелом былполностью разрушен огромный монастырь, стоявший на горе. С тех пор крупных боевне было — лишь стычки с итальянцами и немцами.

Однако с 14 мая вновь предпринимались большие усилия, наэтот раз совместно с Восьмой армией, по форсированию рек Гарильяно и Рапидо, ивсе солдаты были измотаны. Артур выглядел так, словно готов был проспать всюнеделю, если бы Сэм ему разрешил.

— Ну вставай, вставай!..

Сэм продолжал тормошить друга.

— Или ты ждешь приглашения от немцев? Артур покосилсяна друга одним глазом, надеясь, что удастся еще хоть чуть-чуть подремать. Ранавремя от времени беспокоила его, и он уставал быстрее Сэма, что, впрочем, былопонятно — Артуру, выросшему в тепличных условиях, не хватало закалки. Сэм жебыл просто неутомим, но Артур был склонен объяснять это его молодостью и лучшейфизической формой.

— Кончай, Уокер… У тебя в голосе появляются сержантскиенотки.

— Какие у вас проблемы, джентльмены? Сержант всегдавырастал как из-под земли и, казалось, шестым чувством улавливал, когда речьшла о нем, тем более с использованием не самых лестных выражений. Как обычно,он бесшумно возник за спиной Сэма, и Артур с виноватым видом тут же вскочил наноги.

— Опять отдыхаешь, Паттерсон?

Этому человеку ничем нельзя было угодить. Их марш длилсямного недель, но, как и Сэм, сержант, казалось, никогда не уставал.

— Война почти закончилась, так что смотри не проспимомент нашей победы.

Сэм ухмыльнулся, сварливый сержант неодобрительно уставилсяна него, но промолчал. Между ними существовал некий союз и царило взаимноеуважение, чего совершенно не мог понять Артур. Он считал сержанта законченнымпрохвостом.

— А ты, Уокер, тоже собираешься почивать, как спящаякрасавица, или можно надеяться, что вы с приятелем соизволите к намприсоединиться?

— Мы постараемся, сержант… мы постараемся.

Сэм подобострастно улыбнулся. Сержант наконец оставил их впокое и заорал остальным:

— Ста-а-ановись!..

Через десять минут они снова шагали на север. Артуруказалось, что этому маршу не будет конца.

Но 4 июня, до крайности измученный, он вдруг осознал, чтонаходится на площади Венеции в Риме, а визжащие от восторга итальянкизабрасывают его цветами и целуют. Кругом царил страшный шум: смех, пение,ликующие возгласы, а Сэм, с недельной щетиной на лице, радостно кричал ему ивсем, кто был рядом:

— Победа! Победа! Победа! У Сэма в глазах стояли слезы,как и у женщин, которые его целовали: толстых, худых, старых, молодых, одетыхво все черное, а порой в какие-то обноски, в кожаных и тряпичных туфлях,женщин, которые в другое время могли быть красивыми, но теперь не были таковымииз-за лишений, причиненных войной. Однако Сэму нее они казались очаровательными.

Какая-то римлянка воткнула в ствол его карабина большойжелтый цветок, и Сэм так долго и крепко ее обнимал, что Артур смущенно отвелглаза.

В тот вечер они ужинали в небольшом ресторанчике, кудастранным образом набилось множество солдат и итальянок.

Этот праздник, необыкновенное чувство ликования и восторга,обилие пищи и песен стали достойной наградой за все пережитые мучения. Лишения,раны, страдания, холод как-то потускнели в памяти.

Римские пирушки продолжались три недели, после чего сержантвелел Артуру и Сэму снова собираться в путь. Часть солдат оставалась в Риме, ноони в эту группу не попали. Им предстояло в районе города Кутанс во Франциипополнить Первую армию генерала Брэдли.

Назначение не казалось таким уж плохим. Стояло начало лета;как в Италии, так и во Франции природа была красивой, воздух теплым, а женщиныприветливыми.

Настроение портили только немногочисленные немецкиеснайперы, терпеливо поджидающие свои жертвы в укромных местах. Однажды сержантспас жизнь Сэму, вовремя заметив такого стрелка, а спустя два дня уже благодаряСэму весь взвод избежал вражеской засады. Но в целом продвижение было неслишком утомительным.

К середине августа отступление немецких войск принялохарактер настоящего бегства. Американской армии предстояло, соединившись сфранцузской дивизией генерала Леклерка, двинуться на Париж. Узнав об этом, Сэмне мог сдержать своего восторга:

— Париж! Артур… сукин ты сын! Я всегда хотел тампобывать!

Глядя на сияющего Сэма, можно было подумать, что егопригласили пожить в отеле «Ритц» и посетить Оперу и «Фоли-Бержер».

— Не строй слишком радужных надежд, Уокер. Может, тыэтого не замечаешь, но пока еще идет война. Мы можем не дожить до Парижа.

— Вот это я в тебе люблю, Артур. Ты всегда такойоптимист и весельчак…

Но сбить воодушевление Сэма было невозможно. Он не могдумать ни о чем другом, как только о Париже, о котором столько читал и такдавно мечтал. В его представлении там было сосредоточено все самое лучшее вмире. Сэм ни о чем, кроме Парижа, не говорил, когда они шли через города идеревни, радостно встречавшие свободу после четырех лет жестокой оккупации.Мечта всей жизни полностью овладела им, даже прежние тяготы войны были забыты.

На протяжении следующих двух дней они почти без остановокпродвигались к Шартру. Немцы методично отступали в направлении Парижа, словнобы вели их к цели. Артур не сомневался, что город будет превращен в руины.

— Знаешь, Уокер, ты, по-моему, спятил. Совершенноспятил. Можно подумать, что ты отправился на экскурсию.

Артур с изумлением взирал, как его друг убивает немцев и приэтом не переставая твердит про Париж. От радостного волнения Сэм забывал даже освоей привычке вечно шарить по карманам в поисках сигарет.

Ранним утром 25 августа мечта Сэма наконец-то сбылась. Парижвстречал их странной тишиной, пустынными улицами и любопытными взглядамигорожан, прильнувших к окнам.