Третий сын, Майкл, не стоял вместе с отцом и братьями, асидел за столиком в самом безлюдном уголке сада.

Майкл Корлеоне был самым молодым из сыновей дона иединственным, кто осмелился пойти против воли этого великого человека. Лицом онне походил на братьев, и черные, как смоль, волосы были скорее прямые, нежеликурчавые. Его смуглая, оливкового цвета кожа, была удивительно красива и большешла девушке. У него был добрый и нежный взгляд. В свое время отца дажебеспокоила излишняя женственность младшего из его сыновей. В семнадцать летМайкл Корлеоне успешно выдержал, однако, испытание на мужественность.

Теперь Майкл уселся в наиболее удаленном уголке сада,демонстрируя как бы свою непричастность к взглядам отца и семьи. Рядом с нимсидела американка, про которую все слышали, но которую до сегодняшнего дняникто не видел. Она не произвела на семью Корлеоне особого впечатления. Слишкомхудая, слишком светлая, черты лица слишком острые и в них чувствовался слишкомбольшой для женщины ум. Она вела себя слишком свободно для девушки. Ее имя тожебыло чужим для итальянского уха: Кей Адамс. Скажи она, что ее предки поселилисьв Америке двести лет назад и что ее имя — обычное для Америки, они просто быпожали плечами.

Гости заметили, что дон не уделял особого внимания младшемусыну. До войны Майкл был его любимым сыном, и все думали, что именно он внадлежащий момент возьмет в руки управление семейным делом. Он унаследовалспокойную силу отца и врожденную способность внушать людям уважение. Как тольковспыхнула вторая мировая война, Майкл Корлеоне записался добровольцем ввоенно-морской флот, и тем самым пошел против воли отца.

У дона не было никакого желания позволить младшему из своихсыновей погибнуть за совершенно чуждую ему державу. Врачам была дана крупнаявзятка. Но Майклу был 21 год, и ничего нельзя было сделать без его содействия ипротив его желания. Он пошел на фронт и воевал на Тихом океане. Он дослужилсядо звания капитана и получил много наград. В 1944 году его фотографию поместилжурнал «Лайф». Друг показал журнал дону (члены семьи не осмелились этогосделать), тот презрительно шмыгнул носом и сказал:

— Он творит чудеса для чужих.

В начале 1945 года Майкл был ранен; его демобилизовали ипоместили в госпиталь, но он не догадывался, что демобилизация былаорганизована доном. Он пробыл дома несколько недель, а потом, опять непосоветовавшись с отцом, поступил в Дортмутский колледж в Ганновере и оставилотцовский дом. Свадьбу сестры он собирался использовать для того, чтобыпознакомить домашних со своей будущей женой — этой бесцветной американкой.

Майкл Корлеоне развлекал Кей Адамс рассказами о несколькихсамых живописных гостях. Она, со своей стороны, тоже заметила, что гости оченьэкзотичны и, как всегда, он был очарован ее непосредственностью и интересом ковсему новому и чуждому. В конце концов, она обратила внимание на группу мужчин,собравшуюся возле бочки с домашним вином. Это были Америго Бонасера, пекарь Назорине,Антони Копола и Лука Брази. Она заметила, что эта четверка не выглядит слишкомсчастливой. Майкл улыбнулся.

— Верно, — сказал он, — у них нет особогоповода для радости. Они хотят встретиться с отцом наедине. Они хотят проситьего об одолжении.

Легко было заметить, как все четверо непрерывно следили закаждым движением дона.

Дон Корлеоне только собирался выйти навстречу гостям, когдав отдаленном конце аллеи остановился большой «шевроле». Двое мужчин на переднемсиденьи вытащили из карманов пальто записные книжки и, не таясь, начализаписывать номера машин, стоящих по обочинам дороги. Сонни повернулся к отцу исказал:

— Нет сомнений, эти ребята — полицейские.

Дон Корлеоне пожал плечами.

— Улица мне не принадлежит. Они имеют право делать все,что им вздумается.

Тяжелое лицо Сонни покрылось красными пятнами:

— У этих грязных выродков нет ничего святого.

Он спустился по лестнице и направился к месту, где стоял«шевроле». С выражением гнева на лице посмотрел на шофера, но тот спокойнопоказал Сонни зеленое удостоверение. Сонни отошел, не сказав ни слова. Оннадеялся, что шофер выйдет из машины и пойдет за ним следом, но этого неслучилось. У лестницы он сказал отцу:

— Это ребята из ФБР. Они записывают номера машин.Сопляки!

Дон Корлеоне знал, кто это. Ближайшим друзьям он посоветовалприехать на свадьбу на чужих автомобилях. Он был не в восторге от идиотскогоповедения сына, но переполох пойдет на пользу непрошеным гостям. Поэтому донКорлеоне не сердился. Он давно понял, что общество часто наносит обиды, которыенадо уметь стерпеть, потому что в этом мире беднейший из беднейших способеноднажды открыть глаза и отомстить сильнейшему из сильнейших.

В саду за домом заиграл оркестр. Все уже собрались. ДонКорлеоне выбросил из головы мысли о незванных гостях и повел двух своих сыновейк праздничному столу.

В огромном саду сотни гостей. Некоторые танцуют наукрашенной цветами деревянной сцене, остальные сидят за длинными столами,заставленными всевозможной снедью и кувшинами с домашним вином. Невеста, КонниКорлеоне, сидит за особым столом на возвышении, рядом с женихом, дружками иподружками. Все в традициях старой доброй Италии. Это не совсем по вкусу Конни,но она столько раз огорчала отца при выборе мужа, что на этот раз решилапорадовать его, согласившись на свадьбу «по-итальянски».

Жених, Карло Ричи, был сыном сицилианца и итальянки ссевера, от которой унаследовал светлые волосы и голубые глаза. Его родителижили в Неваде, а самому Карло пришлось оставить этот штат из-за незначительногостолкновения с законом. В Нью-Йорке он познакомился с Сонни Корлеоне, а черезнего — с Конни. Дон Корлеоне послал, разумеется, верных друзей в Неваду, и тедоложили, что столкновение с законом состояло в излишне поспешном использованиипистолета, что дело несерьезно и его очень просто изъять из книг, сделав темсамым прошлое юноши безукоризненно чистым. Они вернулись с разрешением открытьазартные игры в Неваде, в котором дон Корлеоне был очень заинтересован. Он умелизвлечь выгоду из любого дела, и это было то самое, что привело дона к вершинеего величия.

Конни Корлеоне была не слишком красивой девушкой, оченьхудой и нервной и наверняка, должна была в будущем превратиться в сварливуюбабу. Но сегодня, в белом подвенечном платье, она казалась почти красавицей. Еерука покоилась под деревянным столом на мускулистом бедре жениха.

Он казался ей необычайно красивым. На самой заре своейюности Карло Ричи тяжко трудился в пустыне под открытым небом, и теперь у негобыли могучие руки, а плечам было явно узко в свадебном фраке. Его согреваливосхищенные взгляды невесты, и время от времени он наполнял ее рюмку вином. Онибыли так церемонны и вежливы друг с другом, что казались водевильными актерами.Но его глаза, не отрываясь смотрели на огромный шелковый кошель, переброшенныйчерез плечо невесты. Он был уже доверху завален желтыми конвертами. Сколько внем денег? Десять тысяч? Двадцать? Карло Ричи улыбнулся. Это только начало. Онвступает в королевскую семью. Теперь им придется заботиться о нем.