— Я о них позаботился. После развода я дал Джинни идетям даже больше того, чем присудил суд. Я навещаю их раз в неделю. Мне ихнедостает. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. — Он отпил немноговодки. — Теперь вторая жена смеется надо мной. Она не понимает, почему яревную. Она зовет меня «старомодным итальяшкой» и издевается над тем, как япою. Перед уходом я хорошенько побил ее, но не в лицо, так как она снимается вфильме. Я бил ее по рукам и ногам, а она продолжала смеяться. — Он зажегсигарету. — Так вот, крестный, именно теперь мне кажется, что не стоитжить.

Дон Корлеоне сказал очень просто:

— Это относится к тому сорту проблем, в которых я немогу тебе помочь разобраться. — Он выдержал паузу, а потом спросил. —Что случилось с твоим голосом?

Показная веселость исчезла с лица Джонни Фонтена.

— Крестный, я не могу больше петь. Что-то случилось смоим горлом, и врачи не знают, что именно.

Дон и Хаген удивленно посмотрели на него. Джонни всегда былтак силен. Фонтена продолжал:

— Два фильма принесли мне кучу денег. Я сталзнаменитостью. Теперь они выбрасывают меня на улицу. Директор студии всегдаменя ненавидел, и теперь у него прекрасный случай отомстить мне.

Дон Корлеоне подошел к своему крестнику и грустно спросилего:

— А почему этот человек не любит тебя?

— Все свои песни я исполнял на сборищах либеральныхорганизаций. Джек Вольтц не любит эти песни. Он звал меня коммунистом, но емуне удалось приклеить мне эту кличку. Потом я увел у него из-под носа девушку,которую он берег для себя. Это было делом одной ночи, и она, кроме того,преследовала меня. Что я, черт побери, должен был делать? Потом эта шлюха, моявторая жена, выбрасывает меня на улицу. Джинни и дети готовы принять меня приусловии, что я приползу к ним на коленях. Петь я больше не могу. Крестный, что,черт побери, мне делать?

Лицо дона сделалось холодным и утратило последние признакисимпатии к молодому человеку. Дон с презрением сказал:

— Прежде всего ты должен быть мужчиной. —Неожиданно его лицо перекосила гримаса гнева, и он закричал. — Мужчиной!

Он протянул руку над столом и схватил Джонни Фонтена зашевелюру.

— Во имя Христа, неужели ты не можешь быть мужчиной?Голливудская тряпка, которая плачет и умоляет о жалости! Которая скулит, какбаба: «Что делать? Что делать?»

Имитация дона была столь удачной и неожиданной, что Джонни иХаген отпрянули и засмеялись. Дон Корлеоне был доволен. С минуту он думал отом, как сильно любит этого крестника. Как прореагировали бы трое его сыновейна подобную выходку? Сантино погрустнел и плохо вел себя в ближайшие нескольконедель. Фредо испугался бы. Майкл ответил бы холодной улыбкой и покинул бы домна несколько месяцев. А Джонни… какой прекрасный парень. Он смеется, собираетсяс силами, знает, хитрец, в чем дело.

Дон Корлеоне продолжал:

— Отбил у своего босса девушку, а потом жалуешься нато, что он отказывается помочь тебе. Какая чушь. Оставил семью, детей, чтобыжениться на шлюхе, а потом плачешь, что они не встречают тебя с распростертымиобъятиями. Шлюху ты не бьешь по лицу, потому что она снимается в фильме, апотом удивляешься, что она смеется над тобой. Ты жил как дурак и добилсясвоего.

Дон Корлеоне прервал свой монолог, а потом спросил Джоннитерпеливым голосом:

— На этот раз ты готов послушаться моего совета?

Джонни Фонтена пожал плечами:

— Я не могу второй раз жениться на Джинни, во всякомслучае не так, как она этого хочет. Я должен играть в карты, я должен пить, ядолжен иметь друзей. Красотки толпами бегают за мной, и я не могусопротивляться. Возвратясь к Джинни, я чувствовал бы себя обманщиком. Нет, немогу я снова проходить через это дерьмо.

— Я не советую тебе снова жениться на Джинни. Делай,что хочешь. Но плохой отец никогда не будет настоящим мужчиной. А чтобы ты могбыть хорошим отцом для своих детей, их мать должна принять тебя. Кто сказал,что ты не можешь видеть их каждый день? Кто сказал, что ты не можешь жить сними в одном доме? Кто сказал, что ты не можешь сам распоряжаться своей жизнью?

Джонни Фонтена засмеялся.

— Крестный, не все женщины сделаны из того же теста,что и старые итальянки. Джинни на это не пойдет.

Теперь дон явно насмехался:

— А почему не пойдет? Потому что ты вел себя, кактряпка. Одной ты дал больше, чем присудил суд. Вторую не бил по лицу, потомучто она снималась в фильме. Ты позволяешь женщинам диктовать себе условия, а имэто не полагается. Здесь, на земле, во всяком случае. На небесах они навернякастанут святыми, а нас изжарят в аду. — Голос дона сделалсясерьезным. — Ты был хорошим крестником и всегда относился ко мне суважением. Но как ты относишься к своим друзьям? Один год ты вертишься с однимчеловеком, другой год — с другим. Помнишь парня-итальянца, он был таким смешнымв фильмах? Счастье не улыбнулось ему, а ты не соизволил с ним встретиться ипомочь ему, потому что был знаменитостью. А что с твоим старым другом, вместе скоторым ты ходил в школу, вместе с которым вы пели — Нино? Он разочаровался изапил, но он никогда не жалуется. Он работает шофером, а в конце недели поет занесколько долларов. Он ни разу не сказал про тебя дурного слова. Ты не мог емунемного помочь? Почему? Он поет неплохо.

Джонни Фонтена ответил с терпеливой усталостью:

— Крестный, он недостаточно талантлив. Сам он впорядке, но голос у него не особенно сильный.

Дон Корлеоне сузил глаза и сказал:

— А теперь ты, крестник, недостаточно талантлив. Помочьтебе устроиться на такую же работу, что и Нино? — Джонни не ответил и донпродолжал. — Главное — это дружба. Дружба значит больше таланта. Никогдаэтого не забывай. Заведи себе настоящих друзей, тебе не пришлось бы обращатьсяко мне за помощью. А теперь скажи мне, почему ты не можешь петь? В саду ты пелнеплохо. Не хуже Нино.

Джонни и Хаген улыбнулись.

— У меня слабый голос, — терпеливо объяснялДжонни. — Спою песню-другую, а потом не могу петь несколько часов и дажедней. Я не дотягиваю до конца репетиций. Голосовые связки ослабели, но врачи немогут понять, что это за болезнь.

— Итак, у тебя неприятности с женщинами. Голос твойослабел. А теперь расскажи, что у тебя с этим мыльным пузырем из Голливуда,который не дает тебе работать.

Дон поставил вопрос ребром.

— Он действительно пузырь, но не мыльный, — сказалДжонни. — Это директор студии. Он советник президента по вопросам военнойагитации в кино. Месяц назад он купил права на инсценировку самого популярногоромана года. Это настоящий бестселлер. А главное действующее лицо… Словом, мнене пришлось бы даже играть — надо было лишь оставаться самим собой. По сценариюмне не полагается петь. У меня было бы много шансов получить приз Академии. Всезнают, что роль прямо создана для меня и что она способна снова сделать менязнаменитым актером. Но этот выродок, Джек Вольтц, мстит и не соглашается датьмне эту роль. Я предложил играть за минимальную оплату, почти бесплатно, но онстоит на своем. Он просил передать мне, что если я приду в павильон и поцелуюего в задницу, то он, возможно, подумает над тем, чтобы изменить свое решение.