Теперь ясно, что на какую бы то ни было помощь со сторонырассчитывать нечего. Уж если он отнесся к ней насмешливо и недоверчиво, сего-то острым умом, то не стоит искать понимания ни у кого другого. Полагатьсяможно только на себя…

На миг ее охватило чувство тоскливого бессилия, но она тутже упрямо сжала губы. Это не поражение и даже не проигрыш, поскольку ничего ещене решено и то, что задумано камергером и его шайкой, пока что не случилось. Вконце концов, против нее был не монстр из преисподней, не Сатана, даже некамергер или граф с их серьезными умениями, а всего-навсего обычный полковник скинжалом под мундиром. Она знала место, где состоится покушение, прекраснознала, кто именно бросится к императору с кинжалом в руке – а это уже внушалонадежды. Так что никак не годилось раскисать подобно обыкновенной кисейнойбарышне. До сих пор ей кое-что удавалось…

Рядом раздался приятный, благозвучный мужской голос –определенно незнакомый:

– Ольга Ивановна…

Она резко обернулась, застигнутая врасплох. Бок о бок с нейу затейливых чугунных перил стоял человек лет пятидесяти, благожелательно ишироко ей улыбавшийся. Судя по виду, человек из общества: изящный темно-синийфрак со светлыми пуговицами, крахмальная сорочка, безукоризненный цилиндр, невысокий и не низкий, Анна на шее. Румяное, приветливое лицо с седымибакенбардами – по первым впечатлениям, чисто внешним, благодушный добряк, душакомпании, исправный чиновник, а то и добропорядочный отец семейства…

– В чем дело? – осведомилась Ольга предельнохолодно. – Любезный, да что вы себе позволяете?! Называть гусарскогоофицера женским именем! Или вы пьяны? Последствия могут быть…

Перегнуть палку она нисколько не боялась – гусару положенанекоторая бесцеремонность в обращении со штатскими. Но откуда незнакомец знаетто, что ему ни под каким видом знать не полагается? Неприятная ситуация…

– Ольга Ивановна, голубушка… – сказал незнакомец сдружеской укоризной. – Ну зачем же притворяться передо мной? Подумайтесами: если совершенно незнакомый человек прекрасно осведомлен, кто на самомделе скрывается под маской бравого провинциального корнета, значит, он о многомосведомлен и так просто от него не отделаться…

Ольга бросила по сторонам быстрый взгляд: поблизости никого,они с незнакомцем одни возле канала… Она посмотрела вниз, на темную воду,грязную и спокойную, и в голове появились не самые благородные и гуманныемысли…

Незнакомец, вежливо улыбаясь, произнес:

– Ольга Ивановна, родная, надеюсь, вам не лезут вголову всякие глупости вроде намерения меня здесь утопить? С помощью вашегоумения… Попытаться-то, конечно, можно, я даже не обижусь, ибо прекрасно понимаюгорячность и нетерпеливость, свойственные молодости… но затея безнадежная,честно предупреждаю. Мы и сами с усами, кое-что умеем… Давайте же поговорим, каквзрослые и разумные люди. Я вам ни в коей степени не враг и никаких замысловпротив вас не имею. Раскрывать кому бы то ни было ваше инкогнито не намерен ине собираюсь мешать вашим планам, да и планы ваши меня не интересуют… но мы свами просто обязаны поговорить об очень серьезных в вещах.

Ольга опомнилась и отвела взгляд от воды.

– О каких же таких вещах? – спросила онанеприязненно.

– О тех, что касаются нас с вами…

– Нас? – с иронией повторила она. – Выполагаете, нас с вами что-то может связывать?

– О, еще бы! Еще бы! – живо воскликнулнезнакомец. – Для начала позвольте представиться, хотя бы из чистойвежливости и даже, если хотите, благородства: я-то вас знаю, а вот вы меня –определенно нет… Между тем у меня нет никаких причин таиться. Итак: ИванЛарионович Нащокин, надворный советник и кавалер, служу по министерствуиностранных дел. Жительство имею на Староневском, собственный дом, вам всякийпокажет при нужде…

– Ну что же… – задумчиво сказала Ольга. – Воттолько, уж простите великодушно, что-то у меня решительно нет желания говоритьтрадиционное «очень приятно». Это правде никак не соответствует.

– Как вам будет угодно, – сказал Нащокин свеличайшим терпением. – Дело у меня к вам неотложное и весьма важное, такчто я вытерплю и ваше откровенное недружелюбие. Меня, знаете ли, трудно вывестииз себя, особенно когда речь идет о крайне серьезных делах. Так вот, я, каквидите, прекрасно осведомлен о вашем имени. И, более того, прекрасно знаю, ктовы. Я имею в виду те ваши способности и возможности, что относят человека кразряду иных. Я вас очень прошу не делать удивленного лица и не изумлятьсявслух…

– Благодарю, я, собственно, и не намерена, –сказала Ольга, стараясь сохранить холодно-равнодушный вид. – Чего ятерпеть не могу, так это изумляться вслух…

– Итак, вы прекрасно понимаете, что я имею в виду.Кстати, как вам воздушные прогулки в ночном небе над столицей?

Ольга смотрела на него внимательно, пытливо, сузив глаза ичуть заметно шевеля губами.

– Э, нет! – с благодушной улыбкой сказалНащокин. – Не нужно меня щупать, красавица. Все равно не получится. Я нетолько годами и житейским опытом вас превосхожу, но и в некоторых, скажем так,искусствах и ремеслах искушен значительно больше. Ведь вы это чувствуете? Невидите меня насквозь, а?

Он был прав: попытавшись изучить его так, чтобы хотьприблизительно понимать, с кем имеет дело, Ольга ощутила некую непроницаемуюпреграду, сути которой не понимала.

– Ах, молодость, молодость… – покачал головойНащокин. – Вечно вы сначала действуете, а уж потом начинаете думать…Оставим эти игры. Я уже говорил, что вовсе вам не враг. И даже наоборот: ястремлюсь, не побоюсь высоких слов, выступить для вас в роли бескорыстногоблагодетеля.

– Прекрасно, – жестко сказала Ольга. –Кажется, я сейчас расплачусь от умиления и благодарности… Я вас слушаю.

Нащокин, вмиг убрав с лица добродушную улыбку, сказалсерьезно:

– Дражайшая Ольга Ивановна, вы, конечно же, знаете, чтов любой державе, какую область жизни ни возьми, существует строгая иерархия. Учиновников есть начальство, у мужиков – бурмистр или староста, у военных –командование, а у губернских дворян – предводитель. Истина как раз в том исостоит, что во славном граде Санкт-Петербурге именно я и занимаю должность,соответствующую старосте, предводителю дворянства… впрочем, я неточновыразился. Предводитель дворянства – должность выборная, а доверенный мне пост,хотя и сопряжен с некоей системой выборов, все же гораздо больше общего имеет сначальственным креслом: министр, глава департамента, командующий армией…

– Меня поражает ваша необычайная скромность, –сказала Ольга, – всего-то министр или командующий армией… И какую жедолжность вы имеете честь занимать? Надеюсь, у нее есть название начеловеческом языке?

– Боюсь, что нет, – вздохнул Нащокин. – Вовсяком случае ни одно слово человеческого языка годятся, но все они не отвечаютсути. Если подумать… Я состою в должности главы всех, – он особенновыделил интонацией последнее слово, – обитателей Санкт-Петербурга, которыепри вдумчивом рассмотрении не имеют ничего общего с обычными людьми и простотыради могут именоваться иными. Иные бывают многих разновидностей, но это вданный момент неважно. Я достаточно ясно излагаю? Вы меня понимаете?