Жан Дюпон, рослый, благовоспитанный, несколько увалень свиду, возразил мягко:

— Вы должны это всесторонне мотивировать! Есть же еще ТоллКалаф в Сакье Гез...

Мсье Арман Дюпон подергал, стараясь открыть, замок видавшейвиды авиационные сумки:

— Погляди, кстати, на эти курдиские трубки, вот такими ониих изготавливают сейчас. Украшения на них весьма напоминают росписи пятоготысячелетия до нашей эры...

Своим красноречивым жестом мсье Арман едва не смахнул на полтарелку, которую минутой раньше поставил перед ним стюард.

Мистер Клэнси, писатель, автор множества детективныхроманов, поднялся с места подле Нормана Гэйля, прошагал в конец самолета,вытащил там из кармана своего плаща журнал «Континентальное обозрение» ивозвратился с ним в руках, дабы доказать таким образом свое полное, спрофессиональной точки зрения, алиби.

Мистер Райдер, сидевший позади мистера Клэнси, думал: «Яхочу, я должен держаться до конца, чего бы то мне ни стоило! Я не знаю, смогули поднять свои дивиденды... Если все пройдет благополучно — дело сделано... О,небо!» Норман Гэйль поднялся и направился в туалет. Едва за ним закрыласьдверь, Джейн тотчас вытащила из сумочки зеркальце и, взволнованно оглядев себя,припудрила нос и помадой подрисовала контуры губ.

...Стюард поставил перед нею кофе. Джейн посмотрела в окно.

Внизу солнечной голубизной сверкал Ла-Манш.

Оса с надоедливым жужжанием вилась над головою мистераКлэнси как раз тогда, когда он всецело был поглощен тем, что в 19.55происходило в некоем городе Цариброде с персонажами его нового романа. Клэнсиотмахнулся от осы, и она полетела дальше — исследовать чашки Дюпонов. Точнымударом отважный Жан Дюпон прихлопнул ее.

Воцарилась тишина. Разговоры прекратились, и только мысликаждого следовали своим путем.

В глубине салона, в кресле № 2, голова мадам Жизели вдругпоникла.

Казалось, чуть склонившись вперед, мадам задумалась илидремлет.

Но мадам уже не думала и не спала.

Мадам Жизель была мертва...

Генри Митчелл, старший стюард, осторожно ходил от кресла ккреслу, подавая пассажирам подготовленные заранее счета. Через полчаса самолетдолжен был прибыть в Кройдон. Генри собирал банкноты и серебро, кланялся инеустанно твердил привычное: «Благодарю, сэр. Благодарю, мадам». У столика, закоторым сидели французы, ему пришлось минуту-другую подождать, так увлеченноони о чем-то разговаривали и столь выразительно жестикулировали.

«Тут, пожалуй, чаевых не получишь», — подумал Генри угрюмо.

Двое пассажиров спали: маленький человечек с усами и пожилаядама в конце самолета. Она всегда щедро вознаграждала стюардов за услуги:

Генри помнил ее, этим рейсом она летала уже несколько раз.Вот почему он и не стал будить ее заранее.

Маленький человечек с усами, едва Генри приблизился, тотчаспроснулся и уплатил за бутылку содовой и за тонкие «капитанские» бисквитывсе,что он позволил себе.

Митчелл долго не беспокоил пассажирку. Наконец, минут запятнадцать до Кройдона, он осмелился обратиться к ней:

— Простите, вот ваш счет, мадам...

Он осторожно коснулся рукой плеча женщины. Она непроснулась. Он слегка потормошил ее. Неожиданно леди безвольно сползла ссиденья. Митчелл, холодея от испуга, наклонился над дамой, затем, побледнев,выпрямился...

Альберт Дэвис, второй стюард, воскликнул недоверчиво:

— Ну да! И ты что, решил, она умерла?

— Говорю тебе, мертвая! — Митчелл дрожал.

— Ты уверен, Генри?

— Неужели это такой глубокий обморок?

— Кройдон через несколько минут!

— Но, может, ей действительно чересчур плохо?

Мгновение они пребывали в нерешительности, затем началидействовать. Дэвис пошел к пилотам, Митчелл вернулся в салон к пассажирам. Онпереходил от кресла к креслу и тихо шептал:

— Простите, сэр, вы случайно не врач?

Норман Гэйль сказал:

— Я дантист. Но, быть может, я смогу вам помочь?.. — Онпривстал со своего места.

— Я врач, — сказал доктор Брайант. — А что произошло?

— Там, на втором месте, одна леди... Мне не нравится, какона выглядит...

Доктор Брайант поднялся и последовал за стюардом. Маленькийусатый человечек, поняв, что произошло нечто из ряда вон выходящее, незаметнопокинул свое кресло и тоже пошел за ними.

Доктор Брайант склонился над распростертой на полу дамой.Это была уже далеко не молодая и достаточно полная женщина, одетая в черныйдорожный костюм.

Осмотр закончился быстро. Доктор уверенно заявил:

— Она скончалась.

Митчелл спросил:

— Как вы думаете, она умерла от приступа?

— Этого я не могу утверждать без тщательногоосвидетельствования. Когда вы в последний раз видели ее — живой, я имею в виду?

Митчелл задумался.

— Я подавал ей кофе, она была вполне здорова.

— Как давно это было?

— Примерно три четверти часа тому назад или что-то околоэтого. А позже, когда принес счет, я решил, что она задремала...

Их разговор начал привлекать внимание — головы пассажировповорачивались в их сторону, шеи вытягивались.

— Я думаю, это скорее всего припадок, — проговорил Митчелл снадеждой в голосе. Ему хотелось верить в лучшее. Он даже подвел под случившеесясвою теоретическую основу. У сестры его жены, сказал он, часто бывают припадки.

Лично он считает, что припадки — дело обычное, каждый легкоможет себе представить, что это такое.

Доктор Брайант вовсе не собирался принимать на себяответственность за происходящее. С выражением крайней озадаченности онпокачивал головой. Неожиданно послышался голос укутанного в теплый шарфмаленького усатого толстяка:

— Прошу вас, посмотрите, господа, на шее у нее заметен следкакого-то укола. Это явное пятно...

Голова женщины была запрокинута, и на шее отчетливопросматривался точечный красный след.