– Насчет мозга святая правда, только необходимоуточнить, что у мужчин и женщин он находится в разных местах. У милых дам умзаключен в руках.

– Да, – охотно согласилась мадам. – Мы, какправило, умеем делать все: шить, вязать, готовить.

– Я не о том, – заявил мужчина. – Еслипопросить у женщины руку, то потом всю жизнь будешь находить ее в своемкармане. Уж не знаю, как насчет домовитости, но вот талантом расфурыкиванияденег леди обладают с рождения!

Я стряхнула с себя временное оцепенение и спросила упочтительно согнувшегося официанта:

– Это майонез?

– Да, сударыня, – чопорно подтвердил тот. –Еще желаете?

Меня затошнило.

– Я приняла провансаль за йогурт!

Врач тем временем налетела на мужчину, рискнувшего открытозаявить о корыстолюбии слабого пола:

– Отвратительный шовинизм! Гендерный геноцид!

– Майонез фасуют в банки или пакеты, – растеряннобубнила я. – А вот йогурт часто кладут в стеклянные стаканчики, точь-в-точькак этот. Кому пришла в голову идея поместить сюда соус для салатов?

Официант склонился еще ниже:

– Правила сервировки не допускают на столе магазиннойтары. То, что вы назвали стаканом, является тассеном.

– Тазом? – не поняла я.

– Тассеном, – терпеливо повторил официант. –Это часть сервировки стола, в которой подают соусы. Разрешите отойти загорячим?

Я машинально кивнула. Фигура в синем сюртуке скользнула внебольшую дверь. Мне оставалось лишь признать произошедшее: я слопала большоеколичество майонеза и теперь лучше не прикасаться к еде двое суток.

– Ну что же, господа! – громко произнес хозяинмероприятия, поднимаясь со стула. – Думаю, нам следует провести церемониюзнакомства. Вчера вечером у нас не получилось общего ужина, на теплоход мы всеподнимались в разное время. Зато за завтраком мы в полном сборе. Что ж, начну ссебя. Я – Василий Олегович Самойлов, босс половины тех, кто сидит за столом.Так уж получилось, что, тесно сотрудничая во время работы, мы никогда неустраивали общих посиделок. Это неправильно, мы почти родственники, вот я иподумал: поездка на теплоходе – лучший способ познакомиться. Итак, я будупредставлять своих коллег, а те расскажут, с кем пришли на наш первыйсовместный праздник.

Василий Олегович обвел взглядом присутствующих.

– Вначале хочу представить вам свою жену Катюшу.

Коротко стриженная брюнетка, на мой взгляд, едва лисправившая тридцатипятилетие, помахала изящной рукой и улыбнулась. Я былапоражена моложавостью супруги Самойлова.

– Классно выглядит, да? – шепнул мне Юра. –Вероятно, не прикасается к майонезу.

Я исподтишка показала ему кулак.

– Слева от Кати сидит Леонид Зарецкий, заведующий нашимнаучно-исследовательским отделом, – продолжал Василий Олегович.

– Зачем кондитерской фабрике держать ученых? –тихонько спросила я у своего спутника.

Василий Олегович тем временем говорил:

– Создание новой конфеты – дело трудное. Обывательсчитает, что очень просто смешать в котле сгущенку, орехи, какао и получитьшоколадку. На самом деле разработка рецепта может занять годы, и никогдазаранее не знаешь, что придется по сердцу потребителю. Например, «Коровка», ксожалению, не наша придумка, достаточно простая, без сложных составляющих, нолюбима не одно десятилетие. Сколько ни пытались улучшать «Коровку», добавляли внее мак, арахис, покрывали глазурью, но народ предпочитает классическийвариант. Карамель «Гусиная лапка», конфеты «Белочка», «Трюфель», шоколадка«Аленка» – вот высота, к которой нам нужно стремиться. Но и мы тоже имеемвполне конкурентоспособный товар: в свое время очень удачно стартовали сизделием «Свадьба», потом появился «Колокол»[2].Надеюсь, Леня, мы и дальше не сбавим оборотов. Ты сегодня вместе с женой?

Лысый толстячок лет сорока пяти, одетый впронзительно-голубой джинсовый костюм, кивнул:

– Да, знакомьтесь: Вика, моя супруга, она врач,психотерапевт и психолог.

Я едва не поперхнулась капучино, который как раз в этотмомент отпила из чашки. Меньше всего стройная блондинка с кукольным, чересчурсильно для утреннего времени накрашенным личиком похожа на специалиста поремонту душ. Доктору положено носить серьезную прическу, блузку на пуговичкахпод горло, не увлекаться макияжем и иметь строгий вид. Вика же щеголяет в обтягивающеймаечке, щедро усыпанной стразами, низкое декольте почти полностью открываетбюст, который слишком совершенен, чтобы быть натуральным. На изящной шее висятмногочисленные бусы, на запястьях бренчит с десяток браслетов, но больше всегоменя поразили ее руки. Пальцы Вики заканчивались почти семисантиметровымипластинами, загнутыми, словно когти у грифа. Но в отличие от птички Вика явнопосещала маникюршу: ее ногти были покрыты ярко-красным лаком и вдобавокукрашены изображением ромашек.

– Рада познакомиться, – тут же защебеталаона. – Я обожаю прогулки на воде. Так прикольно! Папочка, помнишь, как мывеселились в Испании, когда взяли напрокат яхту? Можно сегодня искупаться? Хотьи сентябрь, но очень жарко. Я прихватила с собой бикини из последней коллекции!

– Дорогая, съешь круассан. – Леонид поспешилзаткнуть жене рот.

– Отлично! – излишне весело воскликнул ВасилийОлегович. – Но сначала продолжим знакомство. Прошу любить и жаловать –главный художник Никита Редька с женой Анечкой.

Пара довольно полных людей, облаченных в клетчатые рубашки,мило заулыбалась присутствующим.

– Кит, вымолви словечко, – попросил начальник.

Редька взъерошил кудрявые волосы.

– Ну… э… э… Лучше нарисовать!

Анечка звонко рассмеялась.

– Василий Олегович, вы, наверное, знаете, что Никита неоратор. В нашем доме трещотка я!

Мне Анна понравилась сразу. У нее был ясный приветливыйвзгляд и, очевидно, веселый нрав.

Директор кивнул.

– Теперь поприветствуем нашего пиар-директора Манану.Прости, дорогая, но выговорить твою фамилию я не способен. Понимаю, что этонеприлично, невоспитанно, но даже пытаться не стану.

Очень худая женщина с огромными карими глазами и слишкомбольшим для мелкого лица носом оторвалась от омлета.