– Ничего особенного, Гигиенимишалавили.

Сидевшие за столом засмеялись, а Манана продолжила:

– Я москвичка, родилась в столице, фамилия досталасьмне от папы, а имя от бабушки. В школе меня звали Маня, очень смешно былонаблюдать, как учителя, желая вызвать к доске девочку Гигиенимишалавили,сначала шевелили губами, потом хмурились, сдвигали брови и говорили в концеконцов: «Горина, выходи». В результате Оля Горина, которую вытаскивали вместоменя, исходила тихой ненавистью, а я, наверное, была единственной ученицей,которая практически не отвечала устно. Предлагаю отбросить церемонии и зватьменя Маней. Благодарю Василия за любезное приглашение, и еще раз огромноеспасибо, что разрешил приехать мне вместе с дочкой. Поздоровайся, милая.

– Здрасте, – звонко разнеслось над столом. –Меня зовут Тина. Мама, я не люблю оладьи, а этот дядя мне их положил! Я просиласосиски, но он меня не послушал! Пожалуйста, дайте сосиски, это моя любимаяеда! И кетчуп! Кетчуп – самое вкусное! Мамочка, не волнуйся, я не закапаючистое платье, я аккуратная. Можно мне сосиски? И кетчуп! Пожалуйста!

На несколько секунд в столовой повисла тишина. В словахмалышки, наивно признающейся в горячей любви к колбасным изделиям и томатномусоусу, не было бы ничего необычного, детская непосредственность всегда вызываету взрослых улыбку умиления. Но Тина выглядела по меньшей мере лет на двадцать,однако возраст не мешал ей прижимать к груди плюшевую игрушку самого дурацкоговида: то ли поросенка, то ли медвежонка.

Манана растерянно оглянулась и быстро ответила:

– Конечно, солнышко, сейчас принесут.

– Нет проблем, – подхватил Самойлов. – Эй, вытам, подайте Тиночке то, что она просит.

Девушка захлопала в ладоши и повернулась к даме, котораясидела напротив меня.

– Хотите, поделюсь с вами? Я умею резать еду ножом, этоочень просто: вжик, вжик – и готово!

– Гастрономические изделия не забава, – растерянноответила тетка, то ли не понявшая, с кем поддерживает беседу, то ликатегорически не умевшая общаться с особенными людьми.

– Вот мы и добрались до моих друзей! – легкоперекричал ее Василий Олегович. – Перед вами Алина Сергеевна Бортникова,диетолог, психолог и моя бывшая одноклассница, она…

– …крайне удивлена нездоровым набором продуктов настоле, – быстро перебила его Алина. – Я готова дать любомуприсутствующему консультацию по правильному питанию. А в особенности вам!

Бортникова бесцеремонно ткнула пальцем в мою сторону.

– Не стоит употреблять майонез тазами!

– Это тассен, – вдруг сказала Аня, –разновидность соусника. Название происходит от немецкого слова «tasse», чтоозначает чашка.

Я ощутила новый прилив дружелюбия к жене художника, аВасилий Олегович картинно потер руки:

– Юра Шумаков, мой племянник, и его очаровательная,восхитительная, талантливая, гениальная спутница, наша великая писательницаАрина Виолова. Ура!

В моей груди возникло тепло, потом жар, быстро поднявшись пошее, наполнил голову. Меня очень смущают похвалы, намного комфортнее я чувствуюсебя как объект критики.

– Простите, – прочирикала Алина. – Я плохорасслышала вашу фамилию: Толстая или Достоевская?

– Вау! – закричала Тина. – Я вас читаю!Прикольно! Больше всего мне понравилось, когда тетеньку дома в ванне утопили, апотом в море кинули, но врач все равно понял, в чем дело. Он мертвую шприцемпроткнул! Хрясь! Под микроскоп сунул и все понял! Мама, я выучила новое слово!Микроскоп! Мама, я его у ней в книжке вычитала! Мама, похвали меня!

– Умница, – ответила Манана. – Но надоговорить «у нее», а еще лучше сказать «у писателя».

Алина закатила глаза.

– Куда катится мир! Люди читают всякие бредни!

Юра стиснул зубы. Я поняла, что он сейчас сделает, положиларуку ему на колено и чуть сжала ногу. Шумаков крайне нервно относится к людям,готовым ткнуть длинной иглой в больное место литераторши Виоловой. Ямногократно объясняла ему: «Поверь, я не реагирую на щипки, давно привыкла кглупостям, которые пишут обо мне журналисты, и игнорирую злобные высказывания всвой адрес».

Но Юра все равно бросается на моего обидчика с шашкойнаголо, вот и сейчас он произнес ледяным тоном:

– Женщине, которая рассказывает о превращении мозга всыр, не следует критиковать чужое творчество. Вы читали хоть один роман Виолы?

– Нет, – с брезгливостью выдала диетолог. –Никогда не возьму в руки подобную литературу.

– Если вы не читали ее произведения, откуда такоепренебрежение? – Шумаков явно решил поставить Алину на место.

Та растерялась, и тут оживилась Аня:

– Если вы прихватили на судно пару своих детективов,дайте мне, я вас обожаю. Арина – это псевдоним?

– Да, – слегка успокоился Юрасик, – попаспорту она Виола Тараканова.

– Разве можно ожидать душевной тонкости от людей,которые с утра набивают желудок сосисками?! – выпустила очереднуюотравленную стрелу Алина.

Юра вновь побледнел, но тут Самойлов встрепенулся и взялинициативу в свои руки:

– У нас остались три красавицы: Ирочка, Света иЛизонька. Катя, моя жена, занимается благотворительностью, она основала приютдля девочек-сирот. Мы берем в свою семью несколько воспитанниц по очереди, иони некоторое время живут с нами.

– Очень благородно, – вякнула Манана.

– Ирочка, она в зеленом платье, – продолжалВасилий Олегович. – Круглая отличница, ходит в седьмой класс; Светланабольше увлекается спортом, имеет разряд по художественной гимнастике, но ейнадо подтянуть математику, так?

Одна из девочек, сидевших в самом конце стола, смущеннокивнула.

Воспитанницы были в разной одежде, а вот в волосах у них язаметила одинаковые заколки, украшенные пластиковыми божьими коровками. У Ирыбыло два «краба», у Светы один.

– Ну, ничего! – отечески улыбнулсяСамойлов. – В этом учебном году будешь заниматься усердней и догонишьИрину по успеваемости. Лизонька у нас выпускница, ей в ноябре исполняетсявосемнадцать и… А где Елизавета?

Все гости одновременно повернули головы в сторону сирот.

– Ира, – спросила Катя, – почему Лиза невышла к завтраку?

– Не знаю, – еле слышно ответила та.