бутылкой пива. Он громко рыгнул.

– Ты не понимаешь, они видят меня раз в год. Я не могу их прогнать. А ты будь с ними повежливей, сестра на тебя обиделась.

«В последний раз мы здесь», – подумала Анита.

Но они продолжали возвращаться туда каждое лето. Несмотря на то что сердце Аниты всё так же рвалось домой. К тёте Маше.

* * *

Анита зашла в кафе, не поздоровавшись ни с Риккардо, ни с Галей. Она села на обычное место и уставилась в окно.

Галя приняла заказ и села напротив.

– Тебе разве можно сидеть с клиентами? – грустно улыбнулась Анита.

– Нет, – улыбнулась Галя, – я просто хотела сказать тебе спасибо: работа у Кристины очень помогает, ещё за детьми Снежаны хожу. Шью.

Впервые за месяцы знакомства в Галиных глазах Анита заметила искорки радости. Она по-дружески похлопала Галю по руке:

– Ты молодец! Очень рада за тебя.

– Дай бог скоро я буду свободна… – Галя произнесла эти слова быстро и тихо, словно опасаясь, что сглазит.

– Я бы тоже хотела… быть свободной, – грустно вздохнула Анита.

Галя поняла этот вздох, ей ничего не надо было объяснять. Она поднялась и быстро произнесла:

– Всё можно сделать, главное – не молчать, если у тебя проблемы. Об этом надо говорить.

Анита подняла глаза:

– Кому?

Галя огляделась по сторонам:

– Всем. Все должны знать, что у тебя проблемы.

Галя увидела, что зашёл новый клиент, и шёпотом добавила:

– Давай поговорим после обеда? Только не здесь.

30

Анита выбежала из офиса под предлогом «на почту», и они встретились в соседнем кафе через час.

– Чего ты боишься? – спросила Галя в лоб.

Анита задумалась. Почему сразу «боится»? Разве она чего-то боится?

Ну же, Анита, скажи правду, признайся, что с того разговора в школе ты не находишь себе места. Стараешься понять, кто именно так пронзительно скулит внутри тебя и не даёт покоя.

Ты не хочешь, чтобы с твоими детьми произошло то же, что случилось с тобой. Ты не хочешь, чтобы дети остались без тебя, а ты без них.

– Я боюсь потерять детей, – произнесла Анита еле слышно.

Вот, она это сказала. Вынула наружу скулящую тревогу и посмотрела ей в лицо.

Галя ласково посмотрела на Аниту и покачала головой:

– Ты не можешь потерять детей. У тебя же в семье нет ситуации насилия. – Она посмотрела на Аниту, как будто ожидая подтверждения своих слов.

Анита нахмурилась. То, что случилось позавчера, – просто вспышка гнева, единичный случай. Ну, ещё тогда, когда в животе была Катя. Всего два раза, это много или мало?

– Ну, например, – продолжила Галя, – если бы твой муж детей бил постоянно, а ты бы, например, их не защищала. И если бы социальные работники об этом узнали, то выходило бы, что ты подвергаешь риску своего ребёнка.

Не то чтобы Бруно бил детей. Он их шлёпал. Кричал. Это не то чтобы агрессия. Или всё же да? Или всё же она подвергает своих детей опасности?

– Важно не терпеть насилие. Если потом они поймут, что ты терпела, то это сыграет не в твою пользу. Ты, получается, жертва.

Анита затрясла головой:

– У всех проблемы, нам надо поработать над отношениями, – пробубнила она.

Анита чувствовала себя опутанной какой-то невидимой сетью. Она вроде двигается, но движения её стеснены. Она вроде свободна, но вместе с тем – нет.

Прямо сейчас больше всего ей хотелось вернуться домой, собрать детей и просто уехать. Вот куда только? Да и разве может она взять и уехать? Нет. Её дети это и его дети.

Эта страна теперь и её страна.

Что было бы, если бы она осталась там, не уехала бы в Италию? У неё тоже были бы дети, была бы такая же работа, если не лучше. Был бы дом, муж и, самое главное – у неё был бы план «Б». Она всегда могла бы уйти куда-то, переночевать у тёти Маши, например. У подруги детства. Здесь она была совершенно одна.

В эмиграции в норку не спрячешься.

Анита стояла у огромной пропасти, дул холодный ветер, он трепал её волосы, пронизывал насквозь. Пропасть была тёмной, переплыть невозможно, назад идти страшно. И от этого ощущения совершенной беспомощности сердце Аниты заныло ещё сильней.

– Но мне некуда идти, мы вместе купили этот дом…

Она тоскливо посмотрела в окно.

– Детям нужна семья… отец… – произнесла Анита еле слышно.

Слова выходили наружу, просто вылетали, она не чувствовала, как они рождаются внутри, словно это не она их произнесла.

– А тебе и не надо уходить, – тихо сказала Галя. – Просто нельзя молчать, если он бьёт тебя или детей. Если есть реальная опасность, надо написать заявление, чтобы его отдалили от семьи, а не тебя. Если ты хорошая мать, ничего не случится. Ты работаешь, знаешь язык. У тебя итальянское окружение.

Анита пожала плечами:

– Может, всё и наладится, период такой. Не было ничего такого, чтобы я заявление писала…

Галя промолчала. Ей так хотелось взять Аниту, потрясти её как следует, крикнуть: «Не наладится, неужели ты не понимаешь!»

– Конечно, смотри сама, – произнесла тихо Галя.

«Смотри сама». Что за бред она несёт? А с другой стороны, что Гале было сказать? Если бы она, Галя, услышала от кого-то пять лет назад «твой муж – абьюзер», она бы не поняла. Разве считала она тогда, пять лет назад, что живёт с агрессором?

– А как называется место, где ты живёшь? И как ты туда попала? – сменила тему Анита.

Галя поджала губы:

– Casa famiglia.

– Расскажи…

Галя посмотрела на часы. Есть ещё двадцать минут.

* * *

После раннего аборта, брака, выкидыша и развода в России Галя твёрдо решила, что местные мужчины не для неё. Лучшая подруга вышла замуж за итальянца и стала заманивать Галю видами на море и перспективами жизни в тёплой стране.

Адольфо выделился среди остальных ухажёров сайта знакомств не только неудачным именем, но и долгими сообщениями. Он писал много и часто, а когда Галя не отвечала, начинал забрасывать её ревнивыми вопросами: где она и как себе позволяет так надолго исчезать? Первые звоночки, которые Галя проигнорировала, но всё же согласилась встретиться. Он сам всё организовал: визу, отель, самолёт. Итальянский жених оказался упитанным и разговорчивым. Лепетал что-то на своём итальянском. В принципе, Гале было совершенно всё равно, что он говорит, ухо, не привыкшее к этой дивной мелодичности, просто слушало.

Жених приехал с подарками, вином и сыром. Слияние произошло быстро, на следующий день. Гале было хорошо, давно