но это могло повториться.

Нет, нет, никто не может отобрать у неё детей. Это совершенно исключено.

От одной мысли у неё холодело всё внутри, руки потели, а к горлу подбиралась тошнота. Она вспомнила тотальное одиночество, в котором прожила всё детство. Если бы это случилось, она, наверно, просто подошла бы к краю платформы и кинулась под поезд.

Дома Анита крепко прижала Катю, вдохнула аромат её нежной кожи и не отпускала её до тех пор, пока та сама не попросила, не чмокнула маму в щёку и не побежала играть. Миша нежности не любил и не давался, а вот Катя постоянно просила «обнимашки».

В конце концов, у них есть всё, чтобы они были счастливы. И у неё не так, как у Гали. Анита интегрирована, говорит на языке, у неё есть работа.

Он же её не бил.

Всё наладится.

Дети заснули, Бруно остался внизу смотреть свой футбол. Анита уселась на коврик для йоги и приступила к привычной медитации. Глубоко вдохнула, глубоко выдохнула. Она визуализировала себя в светящемся шаре, вот она поднимается над землёй, проходит сквозь разноцветные слои, достигает бело-жемчужного слоя. Как объясняла йогиня, это то место, где можно обращаться к Творцу. Анита мысленно начала просить то, чего искренне хотела. Сделать Бруно добрей и сделать так, чтобы он любил её так же сильно, как она его. Ведь она его семья, а он её. И они просто обязаны быть счастливы.

Ночью, когда Анита уже спала, Бруно лёг в кровать и попросил прощения. Нет, он не сказал прямо буквально «извини», но то, что он сделал, оказавшись рядом, Анита восприняла как извинения. Надо сказать, что именно так Бруно любил раскаиваться больше всего. Особенно когда его любимая футбольная команда одерживала победу.

31

Снежана вернулась домой и потянула носом. В этот раз пахло не сырниками, но всё равно чем-то с детства знакомым.

– Мамочка, ты не представляешь, как это вкусно, – промычал с набитым ртом старший.

– Это блинчики, – причмокнул младший, – с чем-то вкусным внутри.

Галя улыбнулась и показала на место рядом:

– Будешь? Я блинчики состряпала на кефире, но тонкие, с яблочным припёком. Так моя бабушка делала.

– Только если ты составишь мне компанию, – улыбнулась в ответ Снежана и пошла на кухню за тарелками.

– А где Беатриче? – спросила она, усаживаясь за стол.

– Я тут, – пискнула девочка, выглядывая из-за айпада.

Она сидела на диване и делала упражнения по английскому.

– Мы дали ей свой, – объяснил младший.

Из кабинета вышел Микеле. Он держал в руках серый пиджак. Микеле подошел к Снежане, поцеловал её в макушку, дотронулся до её плеча, собрался было уходить, но Снежана задержала его руку, вернула на своё плечо, а потом прижалась своей щекой к его руке.

Муж остановился, взял руку Снежаны и нежно поцеловал. Всё это длилось несколько секунд, но Гале показалось, что в комнате застыло время. Даже мальчики, беспрерывно тарахтевшие, перестали есть блинчики и переглянулись.

– Галина, – муж Снежаны смущённо протянул ей пиджак, – у меня тут случилось вот, может, вы поможете?

Галя торопливо дожевала блинчик, встала из-за стола, вытерла руки о фартук и взяла в руки пиджак. На локте зияла огромная дырка.

– Я могу заплатку сделать, будет красиво смотреться. – Она глянула второй рукав, тот был изрядно потёрт. – И сюда тоже, – добавила она.

– Замечательно, потом скажите, сколько мы вам должны.

Микеле слегка поклонился и удалился к себе в кабинет.

Снежана не знала, как это объяснить, но с тех пор, как Галина начала к ним приходить, что-то в ней поменялось. Быть может, её проблемы в сравнении с Галиными показались Снежане пустяковыми. Галя не то чтобы со Снежаной откровенничала, но было понятно, как много она пережила и как ей, Снежане, повезло. У неё был спокойный тихий муж, он любил её. Да, он был редким занудой, и вроде как Снежана вышла замуж по расчёту. Но, возможно, в этом расчёте была и любовь.

Снежана даже начала готовить, чем вызвала в нём искреннюю радость. Такую, что Микеле даже подарил ей новое ожерелье и пригласил в новый мишленовский ресторан. Снежана решила, что готовить надо чаще, и, кроме уроков акварели, решила записаться на курс современной итальянской кухни от именитого шеф-повара. В конце концов, если Микеле так важно, чтобы она готовила, можно и порадовать его.

За эти перемены Снежана испытывала к Гале искреннюю благодарность. Она рассказала всем своим подругам о том, что Галя здорово шьёт, и те забросали её заказами. Снежана понятия не имела, когда Галя всё успевает. Вроде бы по ночам Галя смётывала, а раз в неделю оставалась у Снежаны и сшивала на машинке.

Снежана предлагала Гале дать машинку в пользование, но та отказывалась. Говорила, что будет шуметь по ночам.

Галя не стала объяснять Снежане, что с машинкой могло случиться что угодно. Что двери её комнаты на ключ не закрывались, вещи постоянно проверяли.

Любовнику Снежана дала отбой, всё равно он ей уже надоел, да и времени на него со всеми этими заботами совсем не осталось.

32

Длинные столы просторной гостиной ломились от закусок. Брускетты, хлеб с кусочками помидоров, груды осколков пармезана, жирные оливки и вяленые перцы, а ещё изящные канапе с лососем и мягким сыром, ломти прошутто. Официанты разносили просекко и белое фалангина, к первому – жёлтому ризотто с оссобуко, самому миланскому из всех блюд, подавали красное примитиво, а ко второму – мясу, вымоченному шесть часов в вине, предлагали тосканское болгери.

Праздники Кристина организовывала всегда на высшем уровне. Ещё в университете она делала сногсшибательные вечеринки. Кристина обладала редким эстетическим вкусом и, как уже упоминалось, способностью делегировать: придумывала и мгновенно находила людей, которые воплощали идеи.

Главной по банкету назначили Галю. Кристина не доверила ей ни сервировать, ни украшать, но поручила общий менеджмент. Галя предложила испечь «Наполеон», но Кристина, которая переехала в Италию совсем маленькой, не испытывала к нему советской ностальгии и предпочла крем-брюле и тирамису от свекрови.

– Ты моя правая рука, – выдавала инструкции Кристина. – Следи, чтобы на столе было достаточно вина, еды, гости были сыты и довольны. Да, и чтобы пустая грязная посуда не скапливалась, убирай её сразу же.

Галя такой работой была довольна. Во-первых, Беатриче могла играть на кухне в айпад, во-вторых, ей платили целых 250 евро за вечер, а это несказанное богатство. С Ребеккой она договорилась, сегодня ей можно вернуться позже обычного.

– Не волнуйся, я нигде записывать не буду,