— Где мой нож?!

Девчонки переглянулись и повернули головы к Анасташе. Та пожала плечами:

— Кира, ты же его с собой брала. Может в воду упал?

— Точно! Я нож под камень положила, прежде чем раздеться. Это даже хорошо, что про него в драке не вспомнила. Тогда бы точно за Излом пора настала бежать.

Анасташа сделала защитный знак рукой, призывая Киалану смилостивится и отвести беду.

— Ки-ир, — Соланка подергала за рукав. Может Лютобор прихватил?

— Нож Каррона Защитника — приметный. Тебя же без него за двором и не видели. Люта догадался бы забрать, — рассудительно добавила бойкая Маришка.

— Спасибо, девочки! Мама, — Кира крепко обняла Анасташу, — помни, я всегда с тобой, — она быстро выскочила на двор, чтобы не продолжать разговора.

Вдохнула вечерний воздух, напоенный запахами трав. Взглянула на родное небо и на дорогу: «Будто прощаюсь…», — мелькнула мысль и стало немного страшно. Эх! Как же сейчас не хватало легконогой Полночи. Сесть бы верхом и нестись через поля, ни о чем не думая, далеко-далеко… «Полночь!» — кто-то должен позаботиться о лошадке, если она вдруг не вернется.

Отчего-то пошла дальней дорогой вокруг деревни. На счастье у околицы встретился Лютобор, он нес вязанку молодой лозы. Люта мастак плести. Из его рук выходили не только отличные туеса и корзинки, но и вообще, что угодно. Деревенским мальчишкам он как-то сплел коньков, да поставил на кривые салазки. А уж прочей утвари и не счесть.

— Кира, здоровенько! Говорят…

— Здрав будь, Люта! Никак к ярмарке готовишься?

— Да вот, имею пару задумок, а так-то уже все почитай и собрано.

— Поблагодарить тебя хочу. Маришка сказала, это ты меня от купален принес…

Тут Кира зарделась, припомнив в каком виде Лютобор её там мог застать. И парень, похоже, всё понял, поспешив успокоить:

— Мы с Ламитой были. Она на тебя сарафан надела, а я уже нес.

— Передай и Ламите низкий поклон. Ежели доведется, лично её отблагодарю. Ан нет, сходите к моей матери и выберите лучших соболей, какие только есть в клетях.

— Кира, странно говоришь, будто прощаясь?

— А может оно так и выйдет, кто знает? — Кира тяжело вздохнула, неопределенно махнув рукой. — Люта, ты мой нож, случаем, не видел?

— Тот, который от Каррона тебе остался?

— Он самый. Я его под камень прятала. Приметный такой.

— Нет, Кира. Да мы тогда за тебя испугались. Ламита сарафан нашла и скорее домой. Там Матрена уже ожидала — девчонки позвали. А ты холодная, что не живая…

Знахарка удивилась сильно. Сказала особое истощение у тебя, но толком ничего не пояснила, лишь дала отвар какой-то и закутать велела потеплее, а потом всех выгнали из избы, чтобы ты отдыхала.

— Понятно, тогда схожу сама поищу. Люта, у меня ещё просьба будет. Полночь и Туман — в охотничьей избушке. Позаботься о них, если сама не смогу.

— Какой разговор, — Лютобор кивнул, посмурнев, — я их и так уже два дня кормлю.

— Как два дня?! — Кира опешила, с ужасом осознавая, что провалялась в постели два дня, а никто ничего не сказал. А Пасита то ждет… Надежда на благодушие Защитника растаяла.

— Ну так оно и выходит, — подтвердил Лютобор.

— Ох… Ладно, Люта, пойду я.

— Береги тебя Киалана! — Люта перехватил поудобнее вязанку.

Кира бегом бросилась к купальням. Обыскав весь берег, с легкостью признала тот самый камень, но ножа под ним не обнаружилось — видать кто-то забрал. От досады охотница даже ногой притопнула. Обидно. Нож отца был ей очень дорог.

Как не таились Каррон и Анасташа, Кира с детства знала о том, что Защитник её отец. Однажды она случайно подслушала их с матерью разговор. Это случилось сразу после памятного набега сартогов. Оказалось, что в деревне про то никто не ведал, кроме самого Защитника, Анасташи, бабки Желаны, деда Огина, который к тому времени уже помер, да старосты Опорафия. По малолетней глупости, она попыталась поделиться радостью с Микором. Захлебываясь от счастья, шепотом сообщила, что никакой она не приемыш, а дочь Каррона! Самая, что ни на есть настоящая, но друг только поднял на смех: «Кира, глупая девчонка! У Защитников вообще дочки не родятся». Сказал, что все она себе придумала, а Каррон Защитник просто добр к ней и её приемной матери. Кира сильно на него тогда обиделась, целую седмицу не разговаривала. Но словам его не поверила, а хорошо все обдумав, решила больше ни одной душе не рассказывать свою тайну. Да и с Микором о том более не заговаривать.

Не торопясь, Кира вернулась в деревню. Первоначальный запал уже сошёл на нет, и теперь требовалось собраться с мыслями, прежде чем заявиться к Защитнику. В голове не укладывалось, почему он столько ждал, пока она не очнется? Ведь мог приказать попросту вытащить её из постели силой и бросить к своим ногам? Вот это было бы в его духе. От этой мысли на душе стало ещё тревожнее.

* * *

Пасита выжидательно смотрел в окно, на губах змеилась довольная улыбка.

Время от времени нетерпение одерживало верх, и тогда он начинал притопывать ногой. Затем, ловил себя на этом и усилием воли останавливал дробь. Он — Защитник.

Он должен быть терпеливым. Он умеет быть терпеливым.

Пасита погладил отполированную временем рукоять охотничьего ножа. Это, без сомнений, тот самый нож. Пасита хорошо помнил каждый изгиб лезвия, каждый костяной завиток. Разве что время наложило свой отпечаток, но клинок… Клинок из закаленной в магическом пламени стали совсем не изменился. Вопрос: как же нож Защитника оказался у деревенской девчонки-приемыша? Ответ он узнает очень скоро.

Когда прилетел почтовый голубь с запиской от Затолана, Пасита поначалу впал в бешенство. Разгромил собачью будку, чуть не спалил дуб под окном и едва не вынес дверь в избу. Чудом удалось сдержать рвущуюся наружу силу. Правда для этого пришлось несколько часов упорно медитировать, восстанавливая сорванные эмоциями узлы и блоки потоков. Это далось не легко. Но и сожженную деревню, которую его направили защищать, Светлый князь Великого княжества Яррос ему бы точно не простил. Уж очень нежная любовь к Приграничью пылает в благородном сердце Богомила.

Пасита презрительно скривился. Конечно, ведь именно здешние жители не дают сартогам, Стае и чудовищам из Излома добраться до Стольного-града, и вогнать клыки прямо в его белый изнеженный зад.

Пасита покривил душой. Не таким уж неженкой был Светлый Князь Богомил, как осерчавшему Защитнику хотелось бы думать.

Записка. В ней было два коротких, но наполненных глубоким смыслом предложения: «Не забывайся! Постарайся найти дочь». Если кто-то и смог бы перехватить послание, то вряд ли понял бы истинный смысл сказанного. В первой части говорилось о том, что Затолан непостижимым образом узнал о его маленьких шалостях и остался недоволен. Конечно, он, Пасита, позор на дядины седины, пятно на сияющем гербе Ордена и все такое прочее. Слышал неоднократно во время многочисленных выволочек. Но он-то знает, такой поразительной силы нет ни у кого из ныне живущих рода тин Хорвейг, вот дядя и терпит все его выходки. Затолану выгодно иметь на своей стороны одного из сильнейших Защитников Ордена.