Здоровяк поверил, уши сложил и чуть ли не на цыпочках поспешил на тот берег реки, Горлум рассмеялся гавкающим смехом, больше никто шутку не оценил. Я провожал взглядом красный силуэт Винса и думал, что ему подошел бы малиновый пиджак. Странный тип.

В ПНВ с тепловизором не видно лиц, кто перед тобой, понятно только по очертаниям силуэта, даже Алеша был виден наравне со всеми – длинный, плечистый, с руками чуть ли не до колен. Полковник – подтянутый, спина, как струна. Пулю выдавали формы. Горлум по-обезьяньи сутулился, наклоняя тело вперед, отчего руки казались длинными. Винс ходил, как на подиуме, весь его вид говорил: вот он я, посмотрите на меня!

Вопреки прогнозам Горлума мост не рухнул, мы не спеша перебрались через речку, я не удержался, перегнулся через перила и посмотрел на воду, чтобы понять, будут ли видны рыбы или другие твари, но видел только черную гладь со своим смутным отражением и огрызком луны.

На рассвете мы добрались до поселка, откуда начали путь вглубь Зоны. Теперь Пуля и подельники снова шли впереди, мы старались держать дистанцию. Ветер доносил хохот Винса и голос Пули. Изредка Горлум вставлял свои пять копеек.

Лишь единожды нам встретилась группа сталкеров, Пуля громко позвала Винса, и мы залегли за кочками, поросшими мхом. Судя по голосам, сталкеров было минимум трое, я лежал, вжимаясь в мох, и ловил звуки, потому что среди идущих может быть и Химик, тогда мы нападем, возьмем языка и допросим с пристрастием, не надо будет ловить его вблизи Института.

Началась заболоченная местность, где вероятность встретить человека сводилась к нулю. Пуля остановилась, вскинула руку, мы тоже замерли, заозирались. Все тут было изрыто маленькими воронками, где скапливалась стоячая вода. На кочках росли сосны, некоторые пропали и почернели. По низине, перетекая через кочки, сочился туман, прозрачные щупальца оглаживали стволы и пытались взобраться выше, но опадали, растворялись в белесом мареве.

– Оно опасное? – напряженным голосом спросил Алеша, дышащий в затылок.

Я на всякий случай прицелился в туман и заметил мерцание в его глубине.

– Твоиу мать! – прошипел разлученный с Пулей Винс, который замыкал колонну. – Эта… как ее… Фузирия… Тьфу!

– Инфузория, – прошептала Пуля, но вложила в слова столько чувств, что ее шепот воспринимался громче крика. – Побежишь – догонит. Останешься – найдет.

– Что-то я раньше о таком не слышал, – еле слышно проговорил я. – Это что, аномалия или мутант?

– Хэзэ. Что-то среднее, – ответил Горлум и громко сплюнул.

Я принялся лихорадочно искать решение.

– Что оно делает?

– Парализует, – ответила Пуля. – И уплывает, а тебя сжирают мутанты.

– Надо разделиться и бежать, – предложил Полковник.

– Нет, – продолжила Пуля. – Догонит поодиночке. Винс! Расчехляй огнемет!

Второй был у Горлума. Он быстро привел его в боеготовность, и мы сбились в кучу, глядя на устремившийся к нам хищный туман. И правда похож на инфузорию из учебника, только размером с баскетбольное поле: прозрачная, белесая, ворсинки-щупальца, а внутри мерцают эти… как их. Органы простых существ.

Понимая, что толку не будет, мы все равно целились в инфузорию. Когда она приблизилась к нам метров на десять, одновременно ударили две струи огня, схлестнулись с туманом. Потянуло дымом вспыхнувшей хвои, жженого мяса. Значит, инфузория – существо, а не аномалия, уже проще. Тварь растянулась по поляне и принялась нас обтекать. Пуля и Горлум начали водить огнем из стороны в сторону. Невозможно было понять, наносит ли урон огонь огромной инфузории. Наконец она дрогнула, втянула щетинки и поплыла прочь, Пуля и Горлум повернулись к ней, в любую секунду ожидая атаки, но даже такой мутант хотел жить.

Больше она не возвращалась, зато за время пути мы встретили еще две такие штуки, одна отступила, вторая издохла, превратившись в кисель, пахнущий сероводородом.

Аномалий на нашем пути встречалось немного, зато здесь кишели упыри. Нападать на большую группу они не решались, но преследовали нас, и для острастки приходилось стрелять, отпугивая их. Я начинал понимать, почему мало кто слышал об Институте и «Руне» – место, выбранное для убежища, не представляло ценности для сталкеров: аномалий мало, значит, мало и артефактов, зато мутантов целое море, некоторые трудноубиваемые.

Продвигались мы медленно, к полудню едва преодолели пять километров, но вроде успевали. Подумалось о том, что подходы к Институту должны охраняться, потому нужно будет усилить бдительность. От поселка Задний Двор до метки – три километра.

Вдалеке загромыхало. Выискивая опасность на земле, я забыл смотреть в небо, а там наливалась чернотой огромная туча.

– Надеюсь, не всплеск, – проговорил Полковник.

– Он выглядит иначе, – объяснил я. – Начинает клубиться багровая муть, ломит виски, смолкает живность. Жабы квакают, значит, никакого всплеска, мы просто промокнем.

– Давайте шевелить поршнями, – предложил Горлум. – Намокнем же!

– Лучше намокнуть, чем издохнуть, – сказала Пуля. – Зона не любит спешки. Мы брали дождевики?

– Твою мать! – воскликнул Винс, шагающий в хвосте колонны. – Эй, ты, черный! Вот смотрю на тиебя… Ты обгорел или мутант? Дождь для тиебя не опасиен?

– Просто давно не мылся, – отшутился Алеша. – Специально, чтоб меня ночью видно не было.

– Винс – иномирец. У них там нет чернокожих, – объяснил я, чтоб Алеша не считал Винса расистом, ни к чему мне конфликты в группе.

Я посмотрел на Винса, с серьезнейшим видом переваривающего информацию. Похоже он, как ребенок, верил каждому слову.

Ни с того ни с сего пришла мысль-образ: связанная Олеся, мертвый сын, Элина… Это все из-за меня, потому что мне плевать на других, я пошел на поводу тщеславия. Не жажда справедливости двигает мной – амбиции. Еще не поздно вернуться и спасти их. Все договорено, и без меня разгромят Институт, мне нечего там делать…

Я мотнул головой и разозлился, принялся стыдить себя за малодушие, но поселившийся в голове трус пищал, что не стоит совершать ошибку, нужно возвращаться в большой мир, спасать Олесю. Поглощенный своими мыслями, я не сразу заметил, как изменилось настроение отряда: Пуля шла очень медленно, целилась в каждый сосновый ствол, как и Горлум. Винс, наоборот, скис, опустил ствол и не на мутантов охотился, а пинал шишки. Алеша сменил цвет лица на землисто-серый, испуганно вращал глазами и втягивал голову в плечи каждый раз, когда громыхало. Полковник уподобился хищному зверю, выискивающему жертву: пружинящий шаг, четкие движения, палец на спусковом крючке.

Вспомнилось предупреждение Зяблика, и я сказал:

– Народ, держите себя в руках. Тут какая-то «психичка», от которой не защититься. Вы будете злиться, бояться, каждый по-разному. Это нормально, терпите. Нам главное – до места добраться и друг друга не перестрелять.