груз несёт отец, и, лишь став старше, понял, что на самом деле творилось в душе Нострадамуса. Отец винил себя в гибели тех, кому не сумел помочь. Их были сотни, но Нострадамус, казалось, помнил каждого из них. Ему казалось, что, поступи он иначе, знай больше, прибудь раньше, он смог бы прогнать смерть. Ночами он часто кричал он ужаса. Когда я задавал вопросы, спрашивая, что ему снится, он лишь отмахивался. Но однажды, за несколько лет до кончины, наконец рассказал мне правду. Почти каждую ночь к нему являлись те, кого давно забрала смерть. Они говорили с отцом, обвиняли его в своих страданиях, угрожали забрать с собой. С ликами мёртвых Нострадамус жил долгие годы и почти смирился с этими постоянными появлениями. Но однажды ночью всё изменилось…

Мадлен слушала рассказ дяди затаив дыхание, боясь пропустить хоть одно слово. И скоро её воображение начало рисовать ей картину прошлого.

Глава 10. Встреча с прошлым и будущим

В комнате прорицателя, заполненной книгами и знаниями сотен учёных, царил ночной мрак. Здесь пахло пергаментами и свежими чернилами. За окном тихо стрекотал сверчок, насвистывая незатейливую песнь. На столе подёргивалось от дуновения ветра пламя свечи. В очаге мирно полыхал огонь. Мишель, склонив голову набок, дремал, сидя у камина. Пребывая в царстве Морфея, старик не заметил, как в комнате вдруг стало непривычно холодно. Чьё-то ледяное прикосновение заставило погаснуть свечу. В камине всё ещё игриво потрескивали поленья, но их тепла не хватало, чтобы избавиться от дыхания мёртвых.

Скрипнула старая половица. Встрепенувшись, Нострадамус поднял голову и заморгал.

– Кто здесь? – настороженно спросил прорицатель.

Не вставая с кресла, Мишель медленно повернул голову к двери. По телу пробежала неприятная дрожь, когда в углу комнаты кто-то зашевелился. Спустя пару мгновений Нострадамус сумел рассмотреть два тёмных силуэта, движущихся прямо на него.

– Кто вы? Назовитесь.

Нострадамус напрягся. Мёртвые часто посещали его, и он уже перестал бояться их внезапных визитов. Но сегодня что-то упорно не давало старику покоя. В груди будто вновь ожил тот страх, что родился при первой встрече с покойниками. Нострадамус вцепился руками в подлокотники старого кресла. Мишель ждал, пристально всматриваясь в темноту. Фигуры сделали ещё несколько шагов навстречу старику и замерли, чтобы тот смог их рассмотреть. Нострадамус недолго вглядывался в тёмные силуэты. Он узнал своих гостей. Сердце кольнуло острой болью. Глаза расширились, не веря тому, что видели.

– Ты узнал нас, дорогой? – заскрежетал мёртвый женский голос. – Ты вспоминал о нас все эти годы? Мы помнили… – холодно пропела девушка, что много лет назад сошла в могилу.

– Папочка, ты скучал по мне? – произнёс детский голосок. – Почему ты не приходил? Ты забыл меня?

Горло Нострадамуса словно сдавила чья-то сильная рука. Как он ни пытался, ему не удавалось выдавить из себя ни слова. Изуродованные смертью, на него смотрели те, кого он когда-то не спас, но кого любил больше самой жизни. С трудом поднявшись с кресла, старик сделал шаг вперёд и рухнул на колени.

– Адриет… Мари… – прошептал он.

– Ты дал нам умереть… – зло и тихо произнесла девушка. – Спасая других, забыл о нас. Ты позволил чуме пробраться в наш дом… Это ты… ты… убил нас своим бездействием.

Задыхаясь от ужаса и чувства вины, Нострадамус беззвучно шептал:

– Простите меня… простите меня…

– Прощение – удел живых… – холодно сказала Адриет.

– Папочка, пойдём с нами, мы пришли за тобой.

Странно улыбаясь, Мари протянула вперёд ручку, в которой держала куклу, что когда-то легла на её могилу.

– Адриет… Мари… Это я виноват… если бы я только был рядом с вами… Вся моя жизнь была бы совершенно другой… – плакал Нострадамус.

– Ты вычеркнул нас из своей жизни. Заменил нас другими. У тебя новая любовь… Другие дети… живые. Ты не вспоминал нас… никогда… никогда… – в два голоса вторили мертвецы.

– Я помнил о вас каждый день своей жизни. Вы всегда жили в моём сердце…

– Ложь! – От крика покойницы с полки упали книги. – Обман! Но смерть всё исправит. Идём же с нами, идём…

Лица покойниц исказила гримаса злости. Вытянув вперёд руки, они двинулись на Нострадамуса. Мишель не шевелился. Немощный старик, скованный чувством вины, не сопротивлялся злому року.

Он был готов принять своё наказание. Он был готов уйти вслед за любимыми. Но вдруг его грудь что-то обожгло.

– Ай!

Громко вскрикнув, Мишель схватился за горячий предмет, висевший на его шее. Одно движение – и, порвав верёвку, Нострадамус сорвал амулет некроманта. В ту же секунду мёртвые покинули его. Но Нострадамус не ощутил облегчения. Всем телом рухнув на пол, старик зарыдал.

Утром Сезар нашёл отца склонившимся над своим столом. Перед Нострадамусом лежал расколотый амулет, а в руке старика был крепко зажат тяжёлый камень.

– Я готов был уйти вслед за ними… – шептал Мишель, – но вновь и вновь видеть то, что сотворила с ними могила, я не в силах. То, что создано некромантом, всегда будет притягивать смерть. А там, где правит смерть, нет места жизни.

Закончив рассказ, Сезар залпом осушил бокал вина.

– Этот амулет притягивает мёртвых. Сложно сказать, настоящие ли они. Или же их создаёт твоя фантазия. Но жить с этим невозможно. Гости с того света сводят с ума. И рано или поздно уводят тебя за порог смерти.

Слушая рассказ дяди, Мадлен ощущала, как по спине пробегает холодок. «Так вот почему этой ночью я видела Розетту. История повторяется. Я, как и дедушка многие годы назад, вижу мёртвых, что винят меня в своей гибели. Что же мне теперь делать? Отказаться от амулета и сойти с ума? Или научиться жить с теми, кто каждую ночь встает из могилы?»

Узнав всё, что хотела, Мадлен, наконец, собралась уходить. Сезар, видя, что девушка торопится покинуть «Золотую арфу», не стал её задерживать. На прощание он лишь крепко обнял её.

– Пусть я не знаю всей правды, но понимаю, что жизнь совсем не проста. Береги себя, Мадлен, – попросил дядя. – И знай: ты особенная. Не зря же дар отца выбрал именно тебя. А у него, если ты помнишь, более двадцати внуков.

Пожелав Сезару лёгкого путешествия, Мадлен покинула постоялый двор.

В замок девушка возвращалась пешком. Неторопливо прогуливаясь вдоль набережной Сены, Мадлен размышляла над посланием Нострадамуса. «Дедушка пишет, что Абраксас всегда рядом. От этого, признаться, мне не по себе. Я уже чувствую себя его рабыней и готова на всё, лишь бы сбросить эти кандалы. Но что бы я ни делала, как бы ни сопротивлялась, Абраксас не останавливается. Порой