— А девочки? Они же ваши племянницы, а не дети Иолы, — холодно спросила принцессы, с трудом подавляя в себе этот гнев.

— Мне в семье проклятые ведьмы не нужны, — прошипел мужик.

Шарлинта оглянулась на детей. Старшая скорбно поджала губки, младшая смотрела на мужика, как затравленный испуганный щенок, который ни один раз получал незаслуженную оплеуху. Ведьмы, значит. Гнев вырвался на волю горячей волной, снеся селянина к крыльцу. Младенец на руках девушки тихо пискнул. Повитуха тенью скользнула со двора, опасаясь, видимо, оставаться рядом. Равенель развернул принцессу к себе лицом и обнял, успокаивающе поглаживая большой ладонью по спине. Было так приятно прижаться щекой в его рубашке, вдохнуть знакомый запах, почувствовать горячее тепло тела сквозь ткань. Принцесса могла бы так стоять еще очень долго, но на земле лежала ослабленная девушка, и сидели замерзшие испуганные дети.

— Нам нужно отнести Иолу в дом, — тихо произнесла Шарлинта, все еще прижимаясь к мужчине. — И девочки босые.

— Я позову Трейвента, — ответил амаинт.

И принцесса, при одной мысли, что он может сейчас уйти и оставить ее здесь со всеми проблемами и разбушевавшейся внутри магией, прижалась еще сильнее.

— Я позову его ментально, — с тихим смешком успокоил принцессу амаинт.

Лишь когда они все уже шли к их временному дому, Шарлинта догадалась спросить:

— А как ты оказался у мельницы?

— А ты?

Дорогу освещали магические светлячки, споткнуться, неся на руках младенца, девушка не хотела. В простом вопросе амаинта, как и в нежелании ответить на ее, был какой-то скрытый смысл, уловить который Лин сразу не могла. До этого встревоженный Трейвент, едва влетев во двор мельницы, так же, как и его старший брат, в первую очередь осмотрел девушку с макушки до пяток, мельком зацепив и сумку, висевшую на плече. И было в его взгляде что-то такое странное, непривычно острое, жесткое. Но тогда расспросы были совсем неуместны. Шарлинта и Равенель знакомились с девочками, нужно было уговорить младшую из них, что на руках у амаинта ей ничего не угрожает. Трейвент осматривал Иолу, которая куда больше нуждалась в помощи, чем принцесса в объяснениях.

— А я пришла на плач Бирни, — ответила Шарлинта, решив, не заострять внимание на проигнорированный амаинтом вопрос.

— С сумкой?

Лин меньше всего ожидала, что следующий вопрос задаст Трейвент странным чужим, как будто примороженным голосом.

— У меня в сумке артефакты и драгоценности, — растерявшись, ответила принцесса. — Икрея не было, дом незнакомый, там не оставишь.

Шарлинта остановилась, внезапно осознав, в чем причина этих вопросов, тех странных взглядов и отстраненной чужой интонации. Внутри стало горячо и больно. Эта самая боль царапала горло, не давая говорить, или хотя бы глотнуть холодного влажного воздуха. Амаинты тоже остановились и смотрели на нее. И один из точно знал, как хочется принцессе прямо сейчас громко закричать, что-нибудь разбить, сесть на льорха и нестись в сгущающуюся темноту, чтобы ветер в лицо и никаких мыслей в голове. И чтобы их, амаиров, не было рядом, хотя бы пока она не сможет спокойно дышать. Не точный список желаний, конечно, а всю ее боль, которую хотелось как-то выплеснуть, и потребность спрятаться от них, и от людей в целом.

— А ты принцесса? — детский голосок разбил хрупкую тишину.

Круглые карие глазенки младшей девочки рассматривали застывшую на месте Шарлинту с бесцеремонным детским любопытством.

— Да, Бирни, она принцесса, — вмешалась старшая Лив и страшным шепотом добавила. — Та самая.

Лин тихо выдохнула. Не время бегать, не время страдать, не время выяснять что-то.

— Та самая? — заинтересованно переспросила девушка у детей, радуясь тому, что голос звучит вполне обыденно.

— Которую драконы украли, — бесхитростно ответила Бирни.

Шарлинта громко на всю улицу рассмеялась, надеясь, что только она сама слышит в этом смехе те самые истеричные нотки. Зато можно смахнуть слезы и сделать вид, что это всего лишь от неуемного веселья. Потревоженный младенец расплакался, и принцесса решительно пошагала дальше по улице. Нужно было всех отмыть, накормить, уложить. А уже потом, позже, она поковыряется в себе — в своих мыслях и чувствах, и может даже решится, кое-кому кое-что высказать.

Икрей их встретил на пороге. Встревоженный, потерянный, виноватый. Но хотя бы в его взгляде не было никаких обвинений и подозрений. За это доверие принцесса была готова простить даже странное поведение младшенького днем.

Шарлинта мысленно порадовалась, что они с Икреем днем хорошенько вычистили домик, ставший совсем тесным от разросшейся компании. Трейвент позвал двух женщин из тех, что сопровождали амаинты. Они помогли обмыть и переодеть Иолу в одну из длинных закрытых сорочек принцессы. Малышку обтерли влажной тканью, закутали в чистую, сооруженную из куска простыни, пеленку и уложили вместе с мамой на единственную в комнате кровать.

С девочками принцессе тоже предлагали помощь, но Лив и Бирни почему-то боялись всех остальных взрослых, кроме Шарлинты. Даже от Равенеля жались к ней за спину, хотя до этого вполне спокойно ехали у него на руках. Затяжных купаний принцесса устраивать не стала. Младшая из девочек едва не спала на плече у Икрея, пока трехипостасный нес детей к бане.

Баня Шарлинте не понравилась. Жарко, душно, небольшие рассохшиеся деревянные лохани, странная система смешивания горячей и холодной воды, черпаемой из разных емкостей. С купальней принцессы во дворце даже не сравнишь. Почему Икрей находился в таком радостном предвкушении от посещения этого места, девушка так и не поняла. Насколько же не любили магов в Веллории, если тратили время и дрова, чтобы подогреть воду для мытья, а маленькую девочку, которая при должном обучении могла сделать это одним жестом, шпыняли и называли ведьмой. Притом не только родственники ее покойного отца, мечтавшие прибрать к рукам наследство, но и все остальные жители. Принцесса, пока промывала детям волосы, расспросила их потихоньку.

По закону староста был обязан сообщать верховному магу о рождении одаренного ребенка. На деле же в таких небольших поселениях это часто скрывали ото всех, а сами дети становились изгоями, особенно когда не было рядом взрослого, который хотел и мог защитить. Вот и девочкам хорошо досталось от земляков, при этом травили их не столько дети, сколько взрослые. Лив нетрезвый сосед поджег волосы, пытаясь изгнать из нее беса. Хорошо, что Иола успела вовремя, и ничего страшного не случилось. Легкий ожог на шее зажил быстро, а волосы отрастали медленно. Последнее больше всего печалило ребенка. Шарлинте очень сильно захотелось навестить этого самого соседа и что-нибудь и ему укоротить, основательно так укоротить, даже по пальцам от этого желания язычки пламени побежали. Но она лишь опустила руки в бадью с холодной водой и пообещала Лив приготовить специальный отвар, который поможет волосам вырасти быстрее.

Воинственное настроение принцессы амаинты почувствовали сразу, едва она с девочками, укутанными в плащи взрослых, вернулась в домик. Но объяснять что-то Шарлинта отказалась, отправив мужчин куда подальше, а именно в баню мыться. Разморенные помывкой, теплом и едой дети засыпали прямо за столом. Шарлинта помогла им забраться на печку и подоткнула пестрое лоскутное одеяло. Девочки уснули, едва опустив головы на подложенный вместо подушки валик какой-то ткани.