– Быть может, пальцы мастера Шэня ещё не восстановили подвижность? Дозволите мне помочь вам?

Видя, что он поднимает глаза, Шэнь Цинцю поспешно рванул за отвороты верхнего одеяния, оно легко соскользнуло с плеч и упало к ногам. Вслед за этим он сунул руку прямо под нос Чжучжи-лану, который принялся добросовестно осматривать её, старательно избегая глядеть куда-либо ещё. После целого дня неустанных прижиганий цинсы наконец начала сдавать позиции – теперь вместо сплошного ковра мясистых листьев, что предстал перед ним при пробуждении, на груди и руке торчало от силы несколько мелких сиротливых зелёных почек.

Ло Бинхэ украдкой вскинул ладонь и послал волну тёмной демонической энергии прямиком в спину Чжучжи-лана. Заметив это, Шэнь Цинцю поспешно взмахнул рукой и выбил уголёк из пальцев демона – тот пулей пролетел через всю палатку и выскочил наружу. Чжучжи-лан, которого только что ни за что ни про что треснули по руке, пришёл в полнейшее недоумение.

– Прости, рука соскользнула, – поспешил повиниться Шэнь Цинцю.

Безропотно приняв это объяснение, Чжучжи-лан отправился на поиски уголька. Бродя у входа, он то и дело удивлённо приговаривал:

– Да куда ж он мог закатиться?

Воспользовавшись его отсутствием, Шэнь Цинцю тотчас запрыгнул на кровать.

– Учитель, – прошептал Ло Бинхэ, – что вам довелось вынести, пока вы были в их власти?!

«Ел да спал – всем бы такие истязания!..»

– Прекрати делать глупости! – шикнул на него Шэнь Цинцю. С этими словами он поглубже затолкал ученика под одеяла.

Ло Бинхэ подчинился с крайне недовольным видом: похоже, он считал, что сейчас ему было вполне по силам дать отпор самому Тяньлан-цзюню, но его останавливало осознание того, что кровь двух его неприятелей по-прежнему оставалась в теле учителя. Присогнув пальцы, он притянул одеяние с пола и набросил его на плечи Шэнь Цинцю со словами:

– Оденься!

Снаружи какой-то проходящий мимо патрульный наткнулся на Чжучжи-лана и поприветствовал его:

– Генерал!

Буркнув что-то в ответ, тот велел:

– А ты вовремя – помоги-ка мне найти одну вещь. – Этот тон совершенно не походил на тот, что он использовал, обращаясь к Тяньлан-цзюню и Шэнь Цинцю, – всё же Чжучжи-лан был не за красивые глаза назначен генералом.

– Зачем? – прошипел Шэнь Цинцю. – Всё равно придётся снять!

– …Чтобы позволить этому змею глазеть на учителя? – начал выходить из себя Ло Бинхэ.

Как бы Шэнь Цинцю ни пытался запихнуть ученика обратно под одеяло, все попытки утихомирить его были напрасной тратой сил – и надо же было Чжучжи-лану возвратиться в этот самый момент. Поскольку вернуться на прежнее место Шэнь Цинцю всё равно не успел бы, он попросту чинно уселся по центру кровати.

– Мастер Шэнь, разве вы не сказали мне, что не желаете делать этого на кровати? – вновь растерялся Чжучжи-лан.

– Ох, правда? – хохотнул Шэнь Цинцю. – Неужто я действительно такое говорил?

Не успев толком прикрыть ученика, он попросту уселся на него…

На самом деле в этом были свои плюсы: по крайней мере, тот и впрямь перестал копошиться, явив неожиданную покорность. Узрев на кровати целый ворох одеял, Чжучжи-лан подивился:

– Мастеру Шэню не жарко под всем этим?

Желая поскорее покончить[69] со всем этим балаганом, Шэнь Цинцю схватил его за запястье и прижал раскалённый уголёк прямиком к своей груди. Когда палатку наполнило шипение обугливающегося побега, он сквозь зубы процедил:

– Не жарко.

– Неужто вам… не больно? – поразился Чжучжи-лан.

– Не больно.

– Прежде мастер Шэнь всякий раз неохотно это делал, – удовлетворённо заявил Чжучжи-лан, – а сегодня сам проявил инициативу – вот и славно.

Не вслушиваясь в его слова, Шэнь Цинцю думал лишь о том, как бы поскорее завершить эту мучительную процедуру и выставить его вон.

– Достаточно? – напряжённым голосом бросил он.

– Да, вполне, – согласился Чжучжи-лан, убирая уголь.

Шэнь Цинцю возликовал, порадовавшись и за Ло Бинхэ, терпение которого явно подходило к концу, – кто же знал, что после этого Чжучжи-лан обмолвится:

– Кстати, Цзюнь-шан упоминал, что этим вечером он тоже хотел бы заглянуть к вам…

Он ещё не договорил, когда Ло Бинхэ наконец не выдержал.

Не успев понять, откуда прилетел удар, Чжучжи-лан упал на одно колено, харкая кровью. Подняв голову, он узрел на кровати ещё одного человека: Ло Бинхэ сверлил его гневным взглядом, обвив рукой Шэнь Цинцю. Оторопев поначалу, Чжучжи-лан быстро сообразил:

– Ты? И мастер Шэнь? Вы двое?!

Шэнь Цинцю ударил ладонью по лбу: у него не было ни малейшего желания объясняться. Ло Бинхэ же вместо ответа воздел свободную руку в воздух, совершив хватательное движение, – в тот же миг тело Чжучжи-лана оторвалось от пола, а на горле появились тёмные отметины, словно от жестокой хватки.

– Не вздумай убивать его, – предостерёг ученика Шэнь Цинцю. – Проблем потом не оберёшься. К тому же всё совершенно не так, как ты тут навоображал…

Упрямо сжав губы, Ло Бинхэ ещё сильнее стиснул пальцы, отчего на тыльной стороне руки вспучились вены. Лицо Чжучжи-лана начало синеть, однако он крепился, ничем не давая знать о переносимой муке.

В этот самый момент снаружи послышался голос:

– Глава пика Шэнь, можно войти?

«Да что вам тут, проходной двор[70], что ли?! Воистину, помяни чёрта – и он тут как тут[71]!»

Перспектива появления нового действующего лица весьма удручила всех присутствующих – впрочем, что до Чжучжи-лана, его лицо без того достаточно потемнело от удушья. Не издав ни звука, Шэнь Цинцю сперва указал пальцем на болтающегося в воздухе Чжучжи-лана, затем – на Ло Бинхэ, вслед за чем провёл ребром ладони по собственному горлу и скрестил ладони перед грудью, образовав букву «Х». Впрочем, он так и не понял, осознал ли его ученик значение этой незамысловатой пантомимы, поскольку в ответ Ло Бинхэ лишь затряс головой. Как бы то ни было, в сложившейся ситуации никто не стал бы отвечать стоящему за пологом Тяньлан-цзюню, так что, подождав немного, тот сообщил:

– Я вхожу!

Похоже, у них это семейное – привычка спрашивать разрешения, чтобы потом вломиться без спроса!

В результате глазам Тяньлан-цзюня предстала следующая картина.

Чжучжи-лан и Шэнь Цинцю самозабвенно вцепились друг в друга, катаясь по кровати, а за ними громоздилась целая гора сбитых в живописную кучу одеял. Заслышав вошедшего, оба одновременно повернули головы, причём в их взглядах мелькнул испуг, а на побледневшей коже мигом расцвели яркие пятна румянца. Верхнее одеяние Шэнь Цинцю по-прежнему болталось где-то на локтях, оставляя обнажённым почти весь торс, как будто он как раз собирался и вовсе его сбросить.

При всей извращённости интересов Тяньлан-цзюня, его улыбка на мгновение застыла