Олли провел рукой по волосам, задаваясь вопросом, сказали лидети, что в доме гостья.

– И что они ей сказали?

– Не знаю. Когда они с ней разговаривали, меня не былов комнате. Но когда раздался звонок, никого поблизости не оказалось, я снялатрубку и представилась ей как приходящая к детям помощница.

Дафна улыбнулась. Оливер усмехнулся в ответ:

– Спасибо тебе.

И опять с озабоченным видом спросил:

– Какие они потом были?

– Расстроенные. Я поняла, что она не приедет вследующий уик-энд и их пригласить к себе не может. Сэм плакал, но потом, когдая его укладывала, успокоился.

– Ты в самом деле изумительная женщина. Он с сожалениемвзглянул на часы.

– Очень жаль, но пора ехать на станцию. Мы как разуспеем к электричке.

– Я провела чудный день, Оливер, – поблагодарила Дафнапо пути на станцию.

– Я тоже. Извини, что под конец пришлось сбежать.

– Да ну, о чем ты. У тебя забот полон рот. Но скоро всеналадится.

– Если я доживу, – улыбнулся Олли устало.

Он дождался с ней электрички, обнял ее по-братски ипростился до следующего дня. Дафна помахала из окна, когда электричкатронулась, и Олли медленно поехал домой, сожалея, что все не сложилось иначе.Может, если бы она была свободна... – сказал он себе, но знал, что все эточушь. Как бы Дафна ни была свободна, привлекательна, умна, ему хотелось тольковозвращения Сары. Дома он набрал ее номер телефона, но там не ответили.

Джордж Ватсон поместил жену в интернат неделю спустя. В немсодержались больные, страдающие болезнью Альцгеймера и различными формамипсихических расстройств. Снаружи все было очень мило, но вид пациентовподействовал на Оливера удручающе, когда он приехал навестить мать. Она неузнала его, а за своего сына принимала Джорджа.

Когда они выходили, отец вытирал глаза. Дул пронизывающийветер. Оливер взял его за руку, усадил в машину и отвез домой, а вечером,уезжая к себе, к детям, испытывал ощущение, что бросает отца на произволсудьбы.

Удивительно, думал Оливер, что и он, и отец теряют женодновременно, хотя и по-разному. Для обоих это было тяжелое переживание. Но уОлли были дети, которые требовали заботы, и работа, которая отвлекала. У отцаже не было ничего, кроме одиночества, воспоминаний и ежедневных, полных болипосещений жены.

А потом наступило долгожданное событие. Сара позвонила вдень святого Валентина и сообщила, что хотела бы видеть детей в следующийуик-энд в Бостоне.

– Почему ты не хочешь приехать сюда?

Она уехала семь недель назад, и Оливер, как и дети, оченьждал ее дома.

– Я хочу, чтобы они посмотрели, где я живу.

Олли хотел возразить, но сдержался. Он согласился, и потомсам ей позвонил, когда узнал время их прилета в Бостон.

– Мы были бы у тебя около одиннадцати утра в субботу,если вылетим в девять.

Оливеру хотелось прилететь к ней уже в пятницу вечером, ноэто было слишком сложно из-за его работы и учебы детей, поэтому Сара предложиласубботнее утро.

– А у тебя для всех нас хватит места? – спросил Олли сулыбкой, но на другом конце провода наступило неловкое молчание.

– Я вообще-то... Я думаю, что Мел и Бенджамин могли быспать на двух старых диванах в моей гостиной. А... а Сэм бы спал со мной...

Сара запнулась. Оливер слушал – рука его словно примерзла ктрубке, а в голове эхом звучало: «Сэм бы спал со мной...» Именно так она исказала. Не «с нами».

– А где будем спать мы, или, может, следует спросить,я? Олли решил задать вопрос напрямую. Устав от неизвестности, он хотелопределиться раз и навсегда.

– Я думала, может... – почти шепотом произнесла Сара, –...ты бы согласился остановиться в гостинице. Так... так, Олли, было бы лучше.

Говорила она это со слезами в голосе, а Олли слушал ее стяжелым сердцем.

– Лучше для кого? По-моему, ты обещала, что ничего неизменится, не так давно ты утверждала, что не покидаешь нас насовсем. Или тызабыла?

– Я не забыла. Просто когда уезжаешь, многое видитсяпо-иному.

Тогда почему для него это многое видится все так же? Почемуего влечение к ней все так же сильно? Оливеру захотелось встряхнуть ее так,чтобы зубы клацнули, и еще захотелось зацеловать ее так, чтобы сама запросилавзять ее. Но Сара не собиралась больше этого делать. Никогда.

– Ты хочешь сказать, что все кончено? Я правильнопонял, Сара?

Он говорил чересчур громко, сердце у него колотилось.

– Я прошу тебя остановиться в гостинице, Олли... в этотраз...

– Прекрати! Перестань играть со мной, черт подери! Этобыла жестокая сторона ее натуры, о существовании которой он даже не подозревал.

– Извини... я в такой же растерянности, как и ты. В тотмомент она говорила совершенно серьезно.

– Черт подери, Сара. Ты же прекрасно знаешь, чтоделаешь. Ты знала это уже в день своего отъезда отсюда.

– Я просто в этот уик-энд хотела быть одна с детьми.

– Чудесно. – Голос у Олли стал ледяным. – Я подброшу ихк тебе в одиннадцать.

И бросил трубку, чтобы прекратить эту пытку. Ему предстоялопровести уик-энд в одиночестве, а ей и детям – в радостном общении.

Он мог бы отправить их одних, но не хотел. Олли должен бытьс ними, особенно после всего, на обратном пути. Он также понимал, что в глубинедуши ему хочется быть рядом с ней. Больше всего он беспокоился за Сэма инесколько меньше за остальных. Бенджамин не проявлял энтузиазма по поводупоездки, так как он из-за этого пропускал игру, но Оливер сказал ему, что ехатьнадо. Мел была рада, а Сэм – просто в экстазе. Но Олли задавал себе вопрос,каково будет их настроение после встречи с ней.

Полет прошел как праздник. Когда же они ехали по ее адресу,на Браттл-стрит, Олли невероятно волновался. Он обещал Саре подбросить их и,когда она открыла дверь, думал, что сердце у него остановится. Сара была стольже очаровательна, как прежде, если не более. Волосы отросли, она носила ихраспущенными, а джинсы так облегали фигуру, что Олли пришлось подавитьвзыгравшую в нем страсть. Сара слегка поцеловала его в щеку, обняла детей иповела их на ленч, а Оливер уехал на такси, испытывая к ней влечение каждойклеточкой своего тела.

Сара снимала небольшую квартиру с удобной гостиной, уютнойспальней и садиком. Дети набросились на суп, с аппетитом съели все остальное исчастливыми глазами смотрели на маму. Говорили все сразу, с облегчением даваявыход накопившимся эмоциям. Сэм не отлипал от нее, и даже Бенджамин, казалось,расслабился как никогда. Все были счастливы, кроме Оливера, пребывавшего водиночестве в гостиничном номере.