них достаточно времени, чтобы прийти в себя. В дверь постучали. Ему нужно было посвятить в происходящее фрейлину своей сестры. Ему это не нравилось, но необходимость вынудила его. В мире было два человека, которым он мог доверять, и одним из них был он сам.

— Они ждут, ваше величество.

Александр кивнул:

— Позови их.

На лице Хенны появилось выражение упрямства, как будто она хотела переубедить его. Эта мысль была почти смехотворной. Вот уже много лет никто не осмеливался поспорить с ним. Он просто смотрел на нее, пока ей не удалось взять себя в руки. На это ушло немало времени, но он был терпеливым человеком, и, кроме того, это дало ему время немного больше вспомнить о ее семье. И в этот момент в его голове зародилась идея.

Как только она повернулась, чтобы уйти, он позвал ее обратно.

— У тебя есть сестра, это верно? — спросил король, смутно заметив, как вспыхнули ее щеки.

Интересно, почему?

— Да, ваше величество.

— Она не замужем?

— Нет, ваше величество.

— Твоя мать маркиза, не так ли?

На этот раз она стиснула зубы.

Еще интереснее.

— Да, ваше величество.

— И твоя сестра…

— Унаследует титул. Да, ваше величество.

Он неодобрительно поднял бровь, и она ответила тем же.

Очаровательно.

— Я думаю, мы все обсудили, — заявила Хенна.

— На текущий момент это все, — предупредил Александр, и она исчезла за дверью.

Глава 12

Ликос понял правду в тот момент, когда лежал на своей кровати, глядя в окно на восходящую над Парижем луну. В серебристых лучах он видел Марит. Он мог спать только благодаря ей. Рядом с ней спал спокойно и ни разу не просыпался.

Он не хотел покидать Свардию — покидать Марит, — но не мог там оставаться дольше. Так что вместо этого он вернулся туда, где все началось. И первое, что увидел, было свадебное платье Марит, все еще лежащее на полу в гостиной, как будто она только что сняла его.

Ликос оставил его лежать там и направился в душ, где стоял под водой очень долго в надежде смыть с себя наваждение по имени «Марит». Даже грязь афинских улиц так не въелась в его кожу, в его душу.

Горячая вода в бойлере закончилась и холодная хлестала его кожу, пока та не онемела.

Но если он онемел, почему все еще чувствовал боль?

Было легко задать себе этот вопрос, когда он хорошо знал ответ.

«Потому что я люблю ее. Я всегда буду любить ее».

С этой мыслью он хлопнул дверью душа и пошел в свою комнату.

— Ну, Ликос, ты всегда ходишь голым?

— Только когда приходят нежданные гости, — ответил Ликос, даже не поднимая головы. Даже не удивляясь, что Терон находится в его квартире. — Я отвернусь, если это тебя так смущает.

Он дошел до шкафа и вытащил льняные брюки и белую футболку с длинными рукавами.

— Ну, вряд ли ты выглядишь сейчас лучше, — сказал Терон, стоя в дверях спальни, уперев руки в бока. — Теперь ты просто как какая-то модель из каталога.

Ликос посмотрел на человека, который был ему близок, как брат, и вышел из комнаты, заставив Терона отойти.

— Как ты сюда попал? — спросил Ликос из вежливости.

— Я глава всемирно известной и уважаемой охранной фирмы, Ликос. Было бы странно, если бы я не смог войти.

Ликос кивнул в знак согласия и налил себе виски в стакан.

— Ты мне тоже нальешь или собираешься выпить всю бутылку сам?

— Я собирался сам выпить всю бутылку и считаю невежливым, что ты не принес свою, — заявил Ликос, игнорируя взгляды, которые Терон бросал на свадебное платье.

Он подошел к камину, поставил свой стакан на стул и принялся укладывать поленья для растопки, гадая, сможет ли он сжечь платье за один раз, или ему придется его разрезать. Он представил себе, как сидит с ножницами, разрезает свадебное платье на полосы и бросает их в огонь. Эта сценка показалась ему чересчур комичной, и он решил, что подождет, пока Терон уйдет.

— Ты в порядке, Ликос? — спросил Терон.

— Не будь такой девочкой. Конечно, я в порядке, — рыкнул Ликос.

— Не ври.

Терон поставил бутылку виски, которой точно не было в баре Ликоса.

— Чего ты хочешь от меня? — вскинулся Ликос.

— Во-первых, я хотел бы знать, почему ты вообще здесь, а не в Свардии, чтобы вернуть свою женщину.

— Обещай мне больше никогда этого не говорить. Ты говоришь как какой-то неандерталец. Она не моя женщина, она принцесса, и ты будешь относиться к ней с уважением, которого та заслуживает.

— Хорошо! — сказал Терон, сдаваясь и поднимая руки, но его серьезный взгляд говорил о том, что он не поверит ничему, кроме правды.

— Все, что я сделал, все, чего добился, я заработал сам. Но все было напрасно.

— О чем ты говоришь? — спросил Терон, как будто Ликос сошел с ума.

— Я недостаточно хорош для нее. — Стыд пронзил Ликоса, когда он произнес эти слова. Он уставился в пол, чувствуя приближение головной боли. Его дыхание сбилось. Ликос знал, о чем спросит Терон.

— Ты когда-нибудь искал ее? Свою мать?

— Она сказала мне не делать этого. Она сказала мне, что это для ее же безопасности. Что отец использовал меня, чтобы причинить ей боль, и будет продолжать причинять ей боль. Скажи мне, Терон, как я мог ее искать? — спросил Ликос, глядя на своего старого друга, Как я мог, зная и искренне веря, что это причинит ей физический вред?

У Ликоса скрутило живот, он не чувствовал себя так уверенно, как когда-то в подростковом возрасте.

— А после того, как мы узнали, что он умер? Я не понимаю. Ты годами следил за матерью Саммер… но не за своей.

Ликос покачал головой:

— Я… Что, если она не хотела меня? Что, если бы она была уже счастлива, а я стал бы напоминанием о нем? Что, если все, чем я когда-либо был для нее, была боль?

— Ликос, мы все совершаем ошибки. Твоя мать считала, что поступает правильно, в этом я не сомневаюсь. Но если ты хочешь узнать о ней, найти ее, то знай, что мы всегда поможем. Ты думаешь, что у тебя нет семьи, ты думаешь, что ты один, но мы здесь. Так что, если ты когда-нибудь захочешь найти ее, только скажи.

Потрясенный словами Терона, Ликос понял, что никогда, ни разу не задавался вопросом, поступила ли его мать правильно. Как будто в земле под ним раскололась гигантская трещина.

— Моя мать