За рулем машины, следующей впереди меня, сиделмужчина лет тридцати пяти. Казалось, он не торопился. Пассажир рядом с нимбольше походил на водителя. Они молчали, не смотрели по сторонам. Я посигналили обогнал их. В зеркале заднего вида я заметил, что, как только я выехал надорогу, со стоянки у дома Ширли тронулась какая-то машина. Ее водитель явноспешил — он еле-еле успел вписаться в ряд следом за мной, едва не задев заднее колесомоей машины. Рядом с этим водителем тоже сидел какой-то молчаливый тип.

Я замедлил ход и задумался.

На полицейских эти люди не были похожи. Может,частные сыщики? Если так, кто-то им неплохо заплатил.

Я включил сигнал левого поворота. Машина,шедшая впритык за мной, прижалась к левой кромке. Вторая — тоже. В последниймомент я переключил сигнал на правый поворот, резко крутанул руль и, вызвавцелую бурю недовольства у водителей — завыли клаксоны, зазвучала ругань, —юркнул в улицу направо. Мои преследователи, видимо, не ожидали такого. Однамашина не смогла пробиться сквозь поток транспорта, однако вторая все-такисумела свернуть вслед за мной.

Я затормозил у светофора, опустил стекло икрикнул: — В чем дело, ребята?

Они даже не посмотрели в мою сторону. Но когдая вышел из машины, водитель тоже сошел на тротуар, сделав вид, будто ищет номеркакого-то дома.

Я вернулся в машину, выжал газ и, нарушив всеправила, умчался в боковой проезд. Через квартал обернулся: хвоста не было.

Убедившись, что преследователи отстали, япоехал к конторе Питера Джеррета.

Тот вовсе не хотел со мной разговаривать.Дескать, он собрался закрыть контору и уйти. Уже поздно, и он приглашен наужин. Он и так рассказал все, что знал, более того, дал ценную информацию. Немогу ли я прийти завтра?

— К сожалению, не могу, — ответил я.

Он нетерпеливо посмотрел на часы и пригласилменя в кабинет.

Теперь у меня было достаточно времени болеевнимательно рассмотреть Джеррета.

Он был высок, сухопар, лет пятидесяти двух, сбольшими залысинами. Недостаток волос на голове как бы компенсировался оченьгустыми бровями. Когда он начинал говорить о деле, то пригибал голову и в упорсмотрел на собеседника из-под своих густых насупленных бровей. Должно быть, еговзгляд производил впечатление.

Я выдержал этот взгляд и спросил:

— Зачем вам понадобилось выводить меня наэту Фил-лис Фейбенс?

— Я иногда занимаюсь антиквариатом. Это уменя хобби. Вот и вспомнил, что как-то купил у мисс Фейбенс подвеску.

— Часто вы занимаетесь такими делами?

— Какими? Антиквариатом?

— Да.

— Время от времени. Сейчас реже — спросне тот.

— И что вы делаете с этим добром? Меняинтересует финансовая сторона.

— Простите, но это уже мое личное дело.

— Спасибо за честность. Тогда ответьте надругой вопрос: вы не рассказывали сержанту Бьюде о вашем «хобби»?

— Он меня о нем не спрашивал.

— А по своей инициативе вы ни о чем нерассказываете?

— Как, впрочем, и вы.

— Вы сбывали антиквариат Кеймерону?

— Нет.

— Допустим, Филлис Фейбенс сказалаправду: она действительно продала вам гранатовую подвеску. Что стало с этойподвеской?

— Я ее продал.

— Мистеру Кеймерону?

— Нет.

— Каким же образом она попала кКеймерону, да еще с изумрудами вместо гранатов?

— Я не уверен, что это та самая подвеска.

— Выходит, вы плохо помните эту подвеску?

— Совершенно верно.

— Вы даже забыли, какие в ней были камни— гранаты или изумруды?

Он промолчал.

— Интересное дело, — продолжиля. — Вы такой специалист и не помните, что купили — драгоценность илидешевую побрякушку.

— Когда подвеска была в моих руках,изумрудов в ней не было.

— Значит, вы не уверены, что это та самаяподвеска?

— Нет. Помню только, что Филлис Фейбенспродала мне украшение такого же стиля. Это было уже давно. И я забылподробности — пришлось заглянуть в записи Я, мистер Лэм, хотел вам помочь, а вответ вместо благодарности слышу обидные вещи.

— В таких играх результат часто совсем нетот, какого ожидают.

— Согласен.

— Мне показалось, что Филлис Фейбенсспециально подставили, чтобы запутать следы.

— Очень жаль. Я действительно хотелпомочь вам.

— Мисс Фейбенс держалась совершенноспокойно, охотно отвечала на вопросы и с такой готовностью вызвалась помочь,что я сразу насторожился.

— Уверяю вас, мистер Лэм, я вовсе несобирался вас запутать…

— Интересная получается история. Выпокупаете у Филлис Фейбенс подвеску и продаете ее по каналам, которые держите всекрете. Подвеска оказывается у Роберта Кеймерона. Он заменяет гранаты иискусственный рубин на прекрасные изумруды и снова приносит ее вам для оценки.Вы показываете подвеску Наттоллу, потом возвращаете ее Кеймерону, а тот — ужепосле оценки — опять вынимает из оправы изумруды, возможно, для того, чтобывставить те самые гранаты и рубин.

— Ничего не понимаю.

— Вы сыграли немаловажную роль в этойистории. Сначала купили подвеску, потом продали ее, потом некий человеквставляет в подвеску изумруды и снова приносит вам, чтобы вы оценили ее уНаттолла. И после этого вы утверждаете, что торговля антиквариатом для вас лишьхобби? Вы прямо как Рим.

— Как это понимать?

— Все дороги ведут к вам.

— У меня есть только одно объяснение.

— Какое же?

— Подвеска, купленная мною у ФиллисФейбенс, и подвеска, которую приносил для оценки Кеймерон, — вещи разные.Хотя в какой-то момент я готов был поклясться, что оправа одна и та же.

— Когда Филлис принесла вам подвеску, выне придали ее приходу особого значения?

— Конечно, нет. То был вовсе не шедевр.Мало ли таких вещей проходит через мои руки!

— Эта подвеска довольно необычной формы.Вы напрасно говорите, что таких много.

— И все же она не уникальна.