— Соображаю. Ты сейчас позвонишь впаспортный отдел Госдепартамента, представишься и скажешь, что я расследуюочень важное дело и мне нужно срочно оформить паспорт.

— Ты сошел с ума. Я не могу тебе помочь.

— Если захочешь, сможешь.

— А что думает по этому поводу Берта?

— Она ничего не знает.

— Кто посылает тебя в Южную Америку?

— Никто. Я сам решил ехать.

— Что ты там забыл?

— Не знаю.

— Так зачем тебе туда?

— Туда отправляется Роберт Хокли. Он, какты теперь знаешь, один из наследников Коры Хендрикс. Большая часть наследства —владения в Колумбии.

— Ты хочешь за ним проследить?

— Я хочу побывать в Колумбии.

— А я тут при чем? Хочешь таскать каштаныиз огня моими руками?

— Ты тоже получишь свой каштан.

— Так можно и обжечься.

— А ты подуй.

— Слушай, а как ты думаешь вытаскиватьэти каштаны?

— Ты, кажется, все перепутал. Ведь толькочто ты говорил, что сам будешь их таскать для меня…

— Знаешь, Дональд, мне все это ненравится: наворотишь дел, погоришь, а мне отвечать…

— Не бойся, не погорю. Ничего особенногоне случится. Разве тебе неинтересно узнать, зачем Хокли едет в Колумбию?

— Вообще-то, не очень. А что?

— А то, что если я узнаю, кто убилКеймерона, я скажу тебе, а ты сможешь этой информацией воспользоваться.

Кажется, впервые за все время Селлерс проявилзаинтересованность.

— В конце концов, — продолжаля, — ты ничем не рискуешь. Ты ведь знаешь, что полиция не станетоплачивать поездку в Южную Америку своим агентам, если бы они решили следить заРобертом Хокли. А тут представляется шанс отправить агента за чужой счет.Скажешь, что экономил казенные деньги.

Селлерс напряженно смотрел на меня.

— Послушай, Фрэнк, я когда-нибудь тебяподводил?

— Мне всегда было с тобой трудно.

— Да, но ведь все кончалось хорошо.

Капитан Селлерс глубоко вздохнул и, снимаятелефонную трубку, спросил:

— Так куда я должен позвонить?

— В паспортный отдел Госдепартамента.

Был уже вечер, когда я приехал к Ширли Брюс.Она встретила меня на пороге, подала руку.

— Вы, наверное, удивлены, что я просилавас прийти? — проворковала она вкрадчиво.

— Я привык к неожиданностям.

— Я почему-то верю вам.

— Благодарю.

Она взяла меня под руку и повела в холл. Наней была легкая блузка с глубоким вырезом, облегающие брюки подчеркивалиизящную фигуру.

Ширли почти прижалась ко мне и прошептала наухо:

— У меня сейчас подруга. Не надо говоритьпри ней. Она скоро уйдет. — И добавила громко: — Проходите, пожалуйста.

Я вошел в комнату.

На диване лежала женщина, с головой укрытаяпледом.

— Садитесь, — прощебеталаШирли. — Моя подруга немного нездорова. Хуанита, дорогая, познакомься смистером Лэмом. Я тебе о нем рассказывала.

Женщина резко откинула плед и села. Это былаХуанита Грэфтон. Она гневно уставилась на меня и возбужденно заговорила:

— Я его знаю. Он был там, когда меняхотели отравить. Он, наверное, тоже замешан. Это ее дружок! Не верь ему.Послушай меня…

— Заткнись! — прервала ее Ширли.Хуанита умолкла.

Ширли посмотрела на меня.

— Да, я уже знаком с миссисГрэфтон, — подтвердил я. — Зашел к ее дочери, и тут как раз случиласьэта история с отравленными конфетами.

— А что вы делали у Доны? — судивлением спросила Ширли.

— Пришел к ней, чтобы кое-что выяснить. Ярасследую дело об убийстве Роберта Кеймерона.

— Зачем?

— Можно сказать, спасаю свою шкуру. Ведьэто мы с Шарплзом первыми увидели убитого, а полиция не любит, когда частныедетективы обнаруживают трупы.

— При чем же здесь Дона Грэфтон? Вы что,подозреваете ее?

— Извините, я не имею права разглашатьоперативную информацию.

— Вы хотели ее допросить?

— Если угодно, да.

— И она поняла это?

— Она поняла, что меня кое-чтоинтересует.

— Дона знала, кто вы?

— Она решила, что я из газеты.

— Но как вы объяснили ей свой приход?

— У нее жила ворона Роберта Кеймерона, ия пришел поглядеть на эту ворону.

— Ах вот как, — с нежной улыбкойпосмотрела на меня Ширли.

Хуанита Грэфтон начала тараторить по-испански.Ширли повернулась к ней и сказала по-английски:

— Замолчи, пожалуйста. У меня от твоейтрескотни голова болит. Думаю, ты просто объелась конфет. Наверное, в них и яданикакого не было.

— Мне было плохо. Я умирала. Меня забралив больницу, там поставили капельницу. Мне было очень плохо!

— Ну было, но ведь прошло. Ты совершенноздорова, и не корчи из себя инвалида. Может, чайник поставишь?

Миссис Грэфтон послушно встала с дивана,аккуратно сложила плед и вышла из комнаты.

— Хуанита — испанка, — тихо сказалаШирли, едва закрылась дверь. — Бешеный темперамент. Оно и понятно — ЮжнаяАмерика. Она вдова горного инженера, он погиб на одном из доставшихся мне внаследство приисков.

— Давно она живет в Штатах?

— Все время ездит туда-сюда. Поживетнемного здесь — и обратно в Колумбию. Здесь строит из себя этакую важную даму,но я догадалась: в Колумбии она нанимается служанкой. Скопит денег, приезжаетсюда и… Впрочем, хватит о ней. Поговорим лучше о другом.

— О чем же?

Она подошла к дивану:

— У меня к вам конфиденциальный разговор.

Мы сели на диван, еще хранивший тепло телаХуаниты Грэфтон. Ширли почти касалась меня ногой. Взяв мою руку, стала перебиратьпальцы.