— Говорят, вы мастер своего дела.

— Мало ли что говорят.

— Вы внушаете мне доверие.

— Приятно слышать.

— Действительно, приятно? лукаво спросилаШирли.

Наши взгляды встретились. Ее полные губыслегка раскрылись. Она подвинулась еще ближе.

— Ну, конечно, — отозвался я.

Ширли залилась очаровательным смехом, чутьприкрыла глаза и снова начала играть моей рукой.

— Я очень люблю дядю Гарри.

— Я заметил.

— Потому что я его целовала?

— Хотя бы.

— Я его всегда целую при встрече. Он мнекак родной.

— Раз так, вас можно обвинить вкровосмесительной связи.

— Мои поцелуи совершенно невинны, —рассмеялась Ширли. — Я не люблю двусмысленности в отношениях.

— В самом деле?

— В самом деле.

— Глядя на вас, этого не скажешь.

— Что вы имеете в виду? — В тоне Ширливдруг появились злые нотки.

— Да так, ничего.

— Мне кажется, вы чего-то недоговариваете.

— Трудно все выразить словами…

— Я очень импульсивна. — И она сновастала гладить мою руку.

— По-моему, вы очень эмоциональны и сразурешаете, кого любить, а кого ненавидеть.

— Вы правы. Я или быстро схожусь слюдьми, или не схожусь вовсе… Некоторые мне очень нравятся.

— А я вам нравлюсь?

Она сжала мою руку. Некоторое время мы сиделимолча. Неожиданно она спросила:

— Дональд, откуда вы узнали, что я даваладеньги Роберту?

— Я этого не знал.

— Но вы же спросили.

— Мне было интересно.

Ширли вытащила из карманчика блузки листокбумаги и протянула мне. Это был банковский чек на две тысячи долларов,выписанный неделю назад на имя Роберта Хокли. На чеке стоял штамп «Оплачено».

Ширли взяла у меня чек и сунула обратно вкарманчик.

— Дональд, почему вы молчите?

— А что я должен сказать?

— Вас не интересует, почему я далаРоберту деньги?

— Разве это имеет значение?

— Знаете, мне стало жаль его. Сначала онпросил, чтобы я уговорила опекунов увеличить причитающуюся мне ежемесячно суммуна тысячу долларов — тогда и он автоматически получал бы столько же.

— Вы отказались?

— Да. Мне не хотелось огорчать дядюГарри. Но потом мне стало жаль Роберта и я выписала ему этот чек.

— Вы дали деньги взаймы?

— Подарила.

Хуанита Грэфтон крикнула из кухни:

— Где коробочка с китайским чаем?

— Понятия не имею, — с раздражениемответила Ширли. — Оставь меня в покое! Не найдешь — завари чай другогосорта. — Она снова повернулась ко мне и продолжала разговор тем жевкрадчивым тоном: — Давайте ближе к делу. Хуанита страшно любопытна. Дональд,мне нужна ваша помощь.

— Чем же я могу вам помочь?

— Я очень люблю дядю Гарри. И я боюсь занего.

— Почему?

— Сама не знаю. У меня плохоепредчувствие. Ему грозит опасность.

— Что же я смогу для вас сделать?

— Надо, чтобы вы все время были рядом сним. Вы ведь можете его защитить?

— Вообще-то я этим не занимаюсь.

— Не скромничайте. Вы такой умный. Высразу поймете, где таится угроза. В людях вы разбираетесь прекрасно.

— Да, но при чем здесь это?

— Вы знаете, почему дядя Гарри вопасности?

— Нет. Так почему же?

— Могу я быть с вами откровенна?

— Конечно.

— Понимаете, вся эта опека… Короче,кое-кому было бы выгодно убрать дядю Гарри.

— Вы хотите сказать, что Кеймерона убилипотому…

— Я не это хочу сказать.

— А что?

— Понимаете, Кеймерон мертв…

— Да, это так.

— Представьте себе, вдруг с дядей Гарричто-нибудь случится…

— И тогда вам на голову свалится кучаденег?

— Мне? — Она расхохоталась.

— А разве нет?

Ширли пристально посмотрела на меня.

— Да, вы совершенно правы. Можно япродолжу?

— Вы хотите сказать о Роберте Хокли?

— Я хочу сказать только одно: я боюсь задядю Гарри и прошу, чтобы вы взялись его охранять.

— Это не моя работа.

— Я хорошо заплачу. Деньги у меняесть. — А ему я что скажу? Что вы платите мне…

— Говорить ничего не потребуется. Выбудете все время рядом с ним, и он сам станет платить. Потом я тоже заплачувам. Дядя Гарри считает вас мастером своего дела. Он очень хочет, чтобы вы всевремя были с ним — и днем и ночью.

— В таком случае я рискую вызвать егонедовольство — ведь я могу ненароком узнать о нем то, что он хотел бы держать втайне.

Ширли рассмеялась.

— Дональд, вы же не обязаны трубить повсюдуо том, чему станете свидетелем.

— Но если я случайно узнаю что-либо, тобуду неловко себя чувствовать.

Ширли снова погладила мою руку. Тут в дверяхпоявилась Хуанита Грэфтон. Она толкала сервировочный столик, накрытый к чаю.

Казалось, Хуанита совсем забыла о своемнедомогании: она гостеприимно разливала чай, изо всех сил старалась бытьлюбезной. Ширли придвинулась ко мне еще ближе. Время от времени она поднималана меня свои прекрасные глаза и очаровательно улыбалась. Как она была хороша! Ибыло заметно, что секс — неотъемлемая часть ее жизни. Платоническая любовь ктаким девушкам столь же абсурдна, как езда на гоночной машине со скоростьютридцать пять миль в час. Ширли была просто создана для секса.

Хуанита Грэфтон, выждав удобный момент,спросила:

— Вы, наверное, считаете, что я плохаямать?