— Было бы здорово! Хотя тут тоже ничего. Это бывшие сени при столовой и комната приема товара при них. Но сейчас этим входом никто не пользуется — разве что мы сами, чтобы в столовую поскорее попасть. Нам тут в этом флигеле печку поставили, мебель нашли. Жить можно. Главное — вместе, а уж где — это мне нынче почти без разницы…

— А я чуть с ума не сошел, когда понял, что не знаю, где тебя искать. Хорошо, Морского с Двойрой встретил — им как раз в милиции пытались отказать в расследовании дела, а тут — я. Все один к одному. Им нужен был следователь, мне — дело, чтобы в работу приняли. И еще они знали, где тебя искать…

Света расхохоталась.

— Опять! Ты сам хоть понял, как это смешно? Ты едва приехал в город, и уже опять мы с Морским влезаем в какие-то дурацкие криминальные истории. Это, кажется, уже традиция.

— Да, — посерьезнел Коля. — Причем, не сказал бы, что традиция добрая. В Ларису стреляли. Она серьезно ранена. Прооперировали, спасли, уже перевели в общую палату. Морской с Двойрой — она теперь Вера, ну, ты знаешь, — как раз пошли навещать…

— Стреляли? Мне вчера сказали, Ларочка на больничном, но чтоб так… Бежим скорее за Морским, может, нужно чем помочь! Но мама с Вовкой… Подожди, — тут Света поняла, что дело куда серьезнее, чем ей казалось изначально. Впрочем, быть может, все не так ужасно? — Какое глупое совпадение… — Не поделиться с Колей, она, конечно, не могла. — Я ведь почему плакала заранее? Думаешь, просто так?

— Да-да, прости, забыл спросить. Это не потому, что я не обратил внимания на твои слова, это просто… В общем… — оправдывался он, как всегда, нелепо и неумело. — Так отчего это ты плакала? — Коля смущенно попытался загладить вину, но Света вовсе не сердилась. Сейчас ей было не до упреков.

— Понимаешь, — сказала она осторожно, — в меня ведь тоже стреляли. Часа три назад. Но промахнулись… А в Ларочку, выходит, что попали…

Глава 7

Истории Сабуровой дачи

На следующее утро Коля — гладко выбритый, бодрый, одетый во все выстиранное, пахнущее домашним уютом и утюгом, — докладывал о происшедшем в кабинете начальника Дзержинского отделения милиции. Одной рукой он крепко сжимал ладонь жены, другой — нервно тарабанил по столу. Примостившийся в углу Опанас Владимирович постоянно перебивал, пытаясь доказать несуразность Колиных предположений.

— Может, все же, это… Свидетельницу попросим удалиться? — На этот раз коллега решил придраться к наличию в кабинете Светы.

— Во-первых не свидетельницу, а пострадавшую, — гнул свое Коля. — Во-вторых, — тут он не смог сдержать улыбки и заговорил с по-детски просительными интонациями, — Владимирович, ты пойми, мы два года не виделись… Мне без нее пока никак. Пусть с нами посидит. Пожалуйста!

— Фронтовикам везде у нас дорога, фронтовикам везде у нас почет? — зычным басом и с явным сарказмом процитировал искаженную версию чего-то знаменитого хозяин кабинета. Все это время он стоял спиной к посетителям, глядя в окно, а теперь резко развернулся и с вызовом уставился прямо Коле в глаза.

— Я же говорила! — шепнула Света незаметно.

Еще когда Опанас Владимирович в коридоре в двух словах описал характер шефа — молодой, горячий, переведенный недавно из Курска, мечтающий навести порядок на фронте, но не имеющий возможности пройти медкомиссию из-за врожденной травмы, вызванной ошибкой врачей во время родов, — Света сразу почуяла надвигающиеся сложности. «Не повезло! — сказала она тогда. — Судьба расследования зависит от человека, завидующего фронтовикам и ненавидящего медработников. Прямо как специально для нас выбирали». И, хотя Владимирович кинулся заверять, мол, начальник на самом деле человек, хоть и специфический, но справедливый и толковый, сейчас Коля видел, что Света была права.

«Еще и не женат, похоже, — подметил он, увидев, что его просьба про Свету вызвала в душе начальника волну негодования. — Бедолага!»

Взгляд Коля при этом не отвел. Жалость жалостью, но пусть этот Глеб Викторович с самого начала понимает, с кем имеет дело. Коля от своих принципов отступать не намерен.

— Что вы в гляделки играете, как дети малые? — не удержался Опанас Владимирович. — Давайте уже что-то решать! Кто дело возьмет? Я считаю, что оно к нам совсем не относится….

— Ладно, — Глеб Викторович пересел за стол и вздохнул так тяжело, будто только что самолично разгрузил вагон дров. — Обе ваши версии, товарищи следователи, я уже слышал. Давайте теперь, раз уж по счастливой случайности гражданка Горленко все равно здесь и выдворить ее не получается, выслушаем и ее. Вы же не возражаете еще раз рассказать, что с вами произошло? Только под запись и без каких-либо консультаций с мужем.

Света покладисто кивнула и в третий раз за сегодня принялась подробно пересказывать случившееся.

— Вчера вечером я, как обычно, после смены шла домой. Из дальнего корпуса к столовскому. И дорогу выбрала такую же, как всегда. То есть сначала по темной боковой аллее, потом наперерез через кусты, а уж потом по освещенной дороге.

— Не стоит так подробно, — отмахнулся Глеб Викторович. — Понимаю, что вы из кожи вон лезете, дабы подтвердить теорию своего мужа. Допускаю, что нападавший хорошо знал ваши привычки и напал неспроста, но эти мелочи мы утрясем позже. Хорошо?

— Если кратко, то я шла домой, меня окликнули по имени и напали, — умница-Света не позволила сбить себя с толку. — Прокричали из кустов нарочно измененным голосом: «Стой, Светланка, стрелять буду!»

— Голос вы не узнали, так? — насмешливо пробасил Глеб Викторович, перебивая. — С чего же тогда решили, что он был изменен? Может, у нападавшего такая манера говорить от природы…

— Не бывает таких голосов, — парировала Света. — Слышно же, когда кто-то нарочно хрипит. Вот я могу просто сказать: «Глеб Викторович!», а могу и так, — Света набрала полную грудь воздуха и начала демонстративно хрипеть, но ее снова перебили:

— Ладно-ладно, все ясно. Продолжайте!

— Я сначала думала убежать. Но куда бежать-то? Злоумышленник хрипел ровно с того места, в которое мне надо было. Обходить там знаете, как далеко? А мне ботинок давит, выдали обувь разных размеров, представляете? Ну я и принялась ругаться. Совсем, говорю, подурели! И хватает же вам совести своим угрожать! Ну-ка быстро идите отсюда! — Вспомнив подробности, Света снова разгорячилась и вошла в раж. — Других дел у вас, что ли, нет, кроме как порядочным людям нервы трепать?

Глеб Викторович непроизвольно вздрогнул.

— Это я не вам! — успокоила Света. — Но преступник, мне кажется,