— А что он?  — усмехнулся Треден, и почесал бороду. — У него гуенок.  Учится у всадников делу-мастерству.  В Ниэраде так и не стал всадником, а тут, в Мэзаве, на тебе, сразу, слету на обучение взяли.  Может, и впрямь сделается человеком значимым, мечту свою исполнит.

— Ни разу не пришел Млада проверить,  — с осуждением сказала я.

— Так далече ему,  — объяснил Треден.  — Птенец подрос,  сейчас самое время выводить его от жилья подальше, чтоб волю почувствовал, ветра, еду добывать.  Зен часто с ним уходит из крепости; не один, конечно, кто ж его одного пустит? Вчетвером уходят, всадники, гуи своих отпускают, и птенчик опыта набирается.   

— Это все понятно. Но разок прийти проверить Млада он бы мог.

— Зен правильно делает, что не приходит. Зачем себя лишний раз дразнить?

— Дразнить?

— Все ты понимаешь. Он ждет, когда же ты позовешь его. Но ты  ж у нас не женщина, а не пойми что, так что не дождется он. Потому и не приходит к тебе. Зачем зазря?

Под взглядом Тредена я не смогла ни возмутиться, ни возразить, и, увела взгляд в сторону.  Неужели это так очевидно?  Ладно Треден все понимает, но  так и Вандерия сразу увидела влечение между нами, да и Флана уверена, что мы любовники. Непонятно все-таки… Со стороны Зена желания ясны, но я-то сама ничего не хочу…  не могу…  и не буду. Так что они все видят-то? Почему говорят о нас двоих, если только Зен источает, так сказать, сексуальные флюиды?

— Ему б мэзу хорошую,  —   лукаво глядя на меня, проговорил Треден.  — Парень-то молодой, кровь бурлит.  Ничего… Бают, что должны весной аж две прибыть, на смену прошлой. Состязания будут устроены меж мужиками, как у нас в ов-вене на ярмарках, чтобы эти новоприбывшие мэзы могли себе кого-то приглядеть.  Если Зен пойдет, они точно на него глаз положат. Он у вас видный, плечистый, яркоглазый,  а зубы какие! Все на месте и белые-белые! Еще и всадник будущий. Ух, облизнутся мэзы!

Я с подозрением взглянула на бородача. Мне кажется, или он намеренно мне все это говорит, чтобы я что-то предприняла и «призвала» Зена к себе в кроватку, пока меня не опередили другие женщины, которых здесь в скором временем станет на две больше?

— Отличная новость!  — воскликнула я преувеличенно радостно.  —  Мэзы будут как нельзя кстати! Ты, кстати, сам будешь участвовать в состязаниях? Давно у тебя женщина была? Хочется, наверное?

Как я и предполагала, Тред сразу смутился и, быстро найдя повод, ушел.

Я закрыла за ним дверь,  обошла лежанку Млада и, распахнув окно, стала слепо смотреть на горы.

Вандерия больше ничего от меня не требует, золото мне вернули, Вазраг отослан, а Млад поправляется.  В крепость прибудут новые мэзы, и  местным мужчинам будет, наконец, на кого переключить внимание; надеюсь, Зен заинтересуется новенькими и забудет обо мне. Зима кончилась, а значит,  пора действовать и искать путь домой. Но  как найти путь, если не видишь дальше собственного носа? 

— Надо бы  раздобыть очки,  — вслух сказала я.  — Как думаешь, Младушка, если я нарисую эскиз, сможет какой-нибудь местный мастер на все руки сделать мне по нему очки?

Волк ожидаемо не ответил, зато ветер дунул мне в лицо. Это был холодный, но уже не ледяной ветер, ветер весны, ветер надежды, и я улыбнулась, сочтя это за благоприятный знак.

Я долго провозилась, вырисовывая на бумаге  двояковогнутые линзы для очков, оправу, крепления,  и то, как это все должно собраться и в итоге  выглядеть на лице. Дело осложняло то, что я мало знаю о том,  как именно создаются линзы для очков и подбираются диоптрии для коррекции, из каких материалов, по какой технологии. Удовлетворившись, наконец, своими набросками, я стала упрашивать Флану  отвести меня в город к какому-нибудь мастеру, который способен делать всякие разные штучки из стекла.

Всадница не горела желанием мне помочь, она меня морозилась и почти не разговаривала. В ответ на мою просьбу она вяло проговорила:

— Работы на кухне много. Нет времени.

Я вздохнула. Первое время после рокового происшествия с Вазрагом я не предлагала Флане помощь на кухне, потому как все мои мысли были заняты  раненым Младом, а как только волк начал выздоравливать и у меня появилось время помогать, она мне начала категорично отказывать. Я в ее глазах стала предательницей, «нормальной» женщиной, которая, как она ошибочно считает, не может жить без мужчин. Хотя до этого она буквально порхала от радости, что мы теперь живем вместе, и даже когда мы ругались из-за того,  как что устроить в комнате, она была счастлива и смотрела на меня почти влюбленно.  Она  и Млада-то притащила в крепость, потому что очень-очень хотела меня, якобы «пустую», «неполноценную» женщину, порадовать. Но стоило ей разок увидеть невинную сцену, как мы  с Зеном банально лежим вместе, греясь, так ее дружеская влюбленность легко обернулась недружеской холодностью, и я никак не могла пробиться через этот ледяной панцирь.  Всю ее одежду я привела в порядок, барахло в комнате разобрала, саму комнату вылизала,  так что теперь она выглядела очень даже уютно, Млад никакого беспокойства не доставлял, но, так сказать, «погода в доме» оставалась пасмурной.

Когда девчонка, избегая дальнейшего разговора, пошла к двери, я  обогнала ее, преградила путь и предложила:

— Если  тебе в тягость со мной жить, то иди к Вандерии и попроси освободить от  обещания опекать меня.  Зачем себя насиловать?

Флана сгорбилась, опустила голову, и, угрюмо глянув на меня исподлобья, буркнула:

— Ничего я себя не насилую.

— Тогда  почему, когда я к тебе обращаюсь, у тебя такое лицо, будто ты кислоты хлебнула? 

— Лицо у меня обычное!  — с типичным воинственным возмущением подростка возразила она.

— Почему тебя это так разозлило?  — стала допытываться я.  — То, что ты увидела меня с Зеном? Мне что, можно спать с мужчинами только с твоего разрешения? Или вообще ни с  кем спать нельзя и ничего без твоего ведома делать нельзя? Я твоя собственность? Декоративка?

Она вздрогнула.

— Декоративка? Ты что такое говоришь-то?

— Говорю как есть. Такое ощущение, что ты меня купила, как декоративку, у Вандерии,  и решила, что я только твоя игрушка,  вот и разозлилась, когда увидела меня рядом с Зеном. А я всего-то лежала с ним рядом, чтобы  не замерзнуть.

— Как ты все перекрутила! Я тебя на вранье подловила, вот что! Ненавижу вранье! Ты говорила, что тебе противны мужики, а  сама обнималась с ним. Я врунов не переношу.

— Я тебе не врала. После всего, что было со мной в империи, мне мужчины противны.

— Но не тот, с которым ты лежала!

— Потому что я ему доверяю, Флана. Он помогал мне. Спас меня, вытащил из Ниэрада. Я ему как человеку верю, а не как «мужику», и бородатому Тредену тоже. Они  меня и пальцем не тронут, даже если я голая о них тереться буду. И тебе пора бы начать видеть во мне человека, личность, а не женщину, недоженщину или еще кого. Или  дружить ты можешь только с «пустой» Ира,  которая, как и ты, от мужчин шарахается?