— Горе ты наше! — вздохнула я.

Потом взвалила «горе» на плечо и поволокла в подъезд.

На следующий день проснулась я в 7-00, то есть с 30-тиминутным опозданием. Не спеша умылась, поковырялась в яичнице, нашларазбросанные по квартире вещи, облачилась в них, посидела перед телевизором и толькопосле этого посмотрела на часы — 7-58. Нормально. Если выйду сейчас, то наработу прибуду как раз в 8-25, то есть вместе со всеми.

А то сколько же можно быть вечно дежурной по кухне. Да ивыполнять обязанности привратника надоело! Всегда я их встречаю, чаем пою,новости, услышанные в 8-ми часовых радио-новостях, рассказываю. Хватит с меня!Буду теперь приходить, как все нормальные люди. И не пялиться на стенные пятнаот нечего делать. И не смотреть в окно в ожидании остальных. И не слушатьновости! Все, начинаю новую жизнь.

Я решительно вышла из дома, приготовилась сделать привычныйрывок к трамвайной остановке, как сказала себе «Т-пру!». Нечего бегать, бегалимы в прошлой жизни, а теперь будем ходить степенно, торопиться-то нам некуда.

И я поплыла. Походка от бедра, взгляд мечтательный, а не какобычно — бешенный. Вышагиваю, красотами любуюсь, хотя, по сути, любоваться былонечем: грязноватые дворы, пожухшая трава, полуголые деревья — короче, серостьграничащая с унынием.

К остановке я приплыла, когда грохот уходящего трамвая почтистих. Ну вот. Опоздала! Первый раз в жизни опоздала. Ура! Но на смену чувствугордости тут же пришла досада, я поняла, что теперь мне придется идти пешком,потому что следующий трамвай будет только через полчаса, а «наши люди вбулочную на такси не ездят».

И что же теперь делать?

Я присмотрелась к стоящим на остановке людям, надеясь узретьсобрата по несчастью, который, опоздав на трамвай, как и я, смог бы составитьмне компанию в пешей прогулке до института. Как закон подлости, ни одногознакомого лица, вернее знакомых полно, (за столько лет почти все физиономиипримелькались) но не единого работника нашего «Нихлора» не обнаружилось —видно, все уже были в пути. Зато я наткнулась взглядом на паренька, который мнекого-то смутно напомнил. Стоял он недалече, привалившись к дверке автомобиля, инагло на меня пялился.

Я надменно фыркнула и отвернулась. Потом исподтишка началана него поглядывать — уж очень знакомой мне показалась его носатая физиономия.После нескольких минут изучения, я, наконец, вспомнила…

— Андрейка! — радостно воскликнула я, причемобрадовала меня не столько наша встреча, сколько тот факт, что я все же смоглавспомнить, что это за фрукт.

— Андрей Никифорович, — поправил меня паренек,нацепив на свою детскую мордашку маску спесивого самодовольства.

Пряча улыбку, я кивнула. Андрей Никифорович, так АндрейНикифорович, как прикажите, но для меня вы, уважаемый, навсегда останетесьАндрейкой.

Знала я его давно, еще с институтских времен. Мы учились водной группе, и я с ним даже какое-то время встречалась. Не помню, чтобы он мнесильно нравился, просто мне с ним было весело. Пареньком он был добрым,компанейским, пел хорошо, любил на мотоцикле погонять, с внешность, правда, неповезло: ушастый, носастый, тощий, узколицый и густобровый. Но так как ничегосерьезного между нами не было, (то есть детей от него рожать я не собиралась)меня его некрасивость не сильно расстраивала.

Повстречались мы месяца три, а расстались по банальнойпричине — не сошлись во мнении по жизненно важному вопросу. Он считал, что егоизгнание из института и последующее увольнение с работы — не повод длярасстройства, я же думала наоборот. Перед самым расставание, то есть когда всепрощальные слова были произнесены, я посоветовала ему взяться за ум ипересмотреть свои взгляды на жизнь, иначе, сказала я, ты вряд ли добьешься вней успеха и будешь до пенсии мести общественные дворы. Сказала и забыла.

А он помнил.

С тех пор Андрейка вырисовывался на моем горизонте судивительным постоянством. Всякий раз, как в его жизни происходило что-тозначимое, он как бы случайно оказывался поблизости от моего дома.

Я напрягла извилины, пытаясь припомнить, когда же явстречала его последний раз. Пожалуй, полгода назад. Тогда он подкатил к этойже остановке на старенькой, но еще приличной «девятке», вскользь упомянул, чтоэто его последнее приобретение, довез меня до работы, похвалился (опять же, какбы между прочим) своей, после чего пропал до следующего свершения. Как японимаю, сразу после того, как под его колесами оседала пыль, я должна была, поего сценарию, начать рвать на себе волосы и покусывать локти, и все из-за того,что когда-то ошиблась на его счет и прохлопала столь завидного жениха. Должнасознаться, что ни угрызений совести, ни тем более сожаления после его визитов яне испытывала. Скажу больше, всякий раз я с трудом его узнавала, а стоило емускрыться из виду, тут же забывала, как о его успехах, так и о нем самом.

Сегодня Андрейка был самодовольнее обычного. Да и было из-зачего щеки надувать: вместо подержанной «девятки» на сей раз подпирала его бокновехонькая «десятка», цвет «мурена», тонированный круг и прочие прибамбасы.Как пить дать, не его.

— У кого тачку позаимствовал, Андрей Никифорович?

— Моя, — с вызовом выкрикнул он и выпятил губу. Яиспугалась, как бы не расплакался, и согласилась:

— Ну ладно, верю. А здесь-то чего забыл?

— Девушку свою жду, — все еще обижено буркнул он.

Я опять сделала вид, что поверила.

— Красивая девушка-то?

— Красивая, — гордо доложил он и проследил за моимлицом — сгораю ли я от ревности или нет.

Но вид у меня, наверное, был не сильно расстроенный, потомучто после напряженной паузы, он решил меня добить:

— Она фотомодель.

Я прыснула и, пожелав ему счастья, двинулась по тротуару всторону института.

Не пройдя и десяти шагов, вынуждена была остановиться.Андрейка, бешено сигналя, гнался за мной на своей «мурене». Догнав, вывалилсяиз двери и заорал:

— Давай подвезу.

— А как же модель?

— Она не придет. Звонила. — И он сунул мне под носогромный, устаревший лет 5 назад телефон «Нокиа». — По мобильнику.Вот. — Он еще раз показал мне трубку, на случай, если я не рассмотрела еев первый раз.

Врунов я не люблю, а бездарных врунов не люблю еще больше.Но этот лгунишка был настолько бесхитростен, что мне его стало даже жаль.

— Ну, хорошо, едем!

Добрались мы без приключений. Все дорогу я вынуждена быласлушать сказки о его заводах, газетах и пароходах. Благо, доехали быстро —минут за 5. И вышло, что сама судьба не дает мне опаздывать. Можно было, конечно,еще посидеть в уютном салоне, послушать музыку в хорошем качестве, но явылетела из машины, как пробка, уж лучше я опять явлюсь на работу первой, чемпозволю хотя бы еще одной макаронине повиснуть на моем ухе.