– Убирайтесь вон! Возвращайтесь на стену! Понятно? – кричала Лера, топая ногами.

Как ни странно, ходоки ее послушались и, недовольно воя, стали выходить в коридор. Раздухарившаяся Лера пинала их ногами, подгоняя, словно стадо овец. Главное загнать их обратно на стену, а дальше… Их можно стереть, смыть, закрасить. «Господи, чем я думала, когда захотела их оживить?»

– Мозги, – обиженно ответствовало ей ее стадо, неуклюже спускаясь по крутой лестнице на улицу.

…– Мозги он свои окончательно потерял, – говорил в это время Шкатов Зверю, подруливая к дому, где жил скандально известный депутат Паралонов, главный борец с телевизионной нечистью в Питере. – Нужно будить прокурора. Просить ордер. У него же депутатская неприкосновенность. Вот скандалище-то будет.

– Ничего не надо, Шкатов, дружище, – злорадно хохотнул Зверь, – у меня карт-бланш от генерального прокурора по этому делу Могу хоть губернатора съесть, не то что какого-то рыжего клоуна. Дело государственной важности.

– Но зачем он это сделал? – подал голос с заднего сиденья Авессалом, про которого они забыли. – Неужели депутат действительно так ненавидел ведьм, что, увидев в Сети обращение маньяка, сразу же побежал убивать, стараясь подражать ему, чтобы все подумали, что это дело рук Чистильщика?

– Неплохая версия, Авессалом, – сказал Шкатов, – но здесь все проще. Ничего личного – чисто бизнес. Я давно Паралонова на заметку взял. Слишком громко он на эти телешоу лаял. А значит, неспроста. Чем громче он что-нибудь хает, тем больше внимания к этому привлекает. Так называемый вирусный маркетинг. Наверняка у него там интерес был, и серьезный.

– Более чем серьезный, – согласился с коллегой Зверь, – есть у Паралонова любовница. Настоящая ведьма. Закарпатская чернокнижница Барбара Химич. На учете у вас не стоит, хотя должна. Залетная красавица. Паралонов, дурачок, перевоспитать ее пытался, а вышло наоборот. Приворожила его, как теленка. Служит ей теперь верным псом. До сегодняшнего дня, правда, только лаял, но сегодня она его с цепи спустила. У нее сеть гадальных салонов в Питере. Сниму сглаз, напущу порчу и все такое. Сама она не работает. Работают артистки. А контингент свой артистический она на шоу этих раскручивает. Так вот, на последнем шоу победила наша покойница, а должна была Барбарина ставленница. После заявления Чистильщика Барбара решила, что пришел час мести, и скомандовала Паралонову «фас». Вот так. Значит, ребята, Паралонов мой, с Барбарой вы сами разбирайтесь по колдовскому кодексу, а я пошел. У меня желудок сводит от голода.

– Товарищ полковник, – Шкатов чуть не схватил Зверя за рукав, – вы что, все это в глазах жертвы увидели?

– Ну да. – Зверю не терпелось отправиться к Паралонову.

– А чего ж эта Барбара ей глаза оставила?

– От недостатка информации. Боялась сделать что-то не так, как Чистильщик. Ну и нас явно недооценила. Все, Шкатов. Никаких больше вопросов. Жди меня тут. Я за полчаса управлюсь. Пора ему сбежать навсегда от уголовного преследования. Да, Шкатов? Или оставим бледного фантома?

Зверь мячиком выкатился из машины и растворился в ярком свете фонарей перед охраняемым подъездом.

– Неужели он его съест? – спросил притихший Авессалом. – А, Шкатов? Это же беспредел!

Лера после показавшейся ей вечностью пробежки по пустынным, освещенным фонарями и гирляндами улицам пригнала своих зомби к подворотне, откуда они вышли, и грозно крикнула, кутаясь в пуховик:

– А ну, на место! Место, я сказала!

На удивление послушные произведения ее искусства перестали выть от голода и запрыгнули зайчиками на облупившуюся стену, заняв свои родные места и снова превратившись в безобидный стрит– арт. Лера облегченно вздохнула и побежала домой, греться и досыпать. В прихожей ее встретила безмозглая зомби-кошка Кошка, противно мяукая от голода. Пришлось размораживать ей стейки. Зомби со стен квартиры нагло ухмылялись, торжествуя моральную победу искусства над разумом. «Ничего, ничего, – подумала Лера, страдальчески вздыхая, – сейчас посплю немного и закрашу вас всех к чертям собачьим».

Но не одна только Лера Зомби страдала в это серое предутреннее время. Вове Козлову было очень– очень плохо. Причем за последние три дня это стало его перманентным состоянием. И даже если будущий врач смог убедить себя в том, что его мертвые синие друзья на заснеженной остановке были плодом фантазии его воспаленного мозга, то жажда, мучающая его несчастное, дрожащее в мелких конвульсиях тело, все равно никуда не девалась и не унималась. Он пил воду, и его тут же рвало ею. То же самое происходило с едой. Дневной свет нестерпимо резал глаза. В висках стучала густая кровь. Кровь! Вот что ему было нужно. Он хотел ее так, что видел бегущие по полу реки крови и лизал линолеум, поддавшись обману миражей. Он жаждал крови и не мог ничего делать и даже думать, пока не утолит эту жажду. Она настолько парализовала его волю, что он просто катался по полу, корчась от боли, не в силах даже попытаться позвонить родителям и друзьям, чтобы попросить помощи. Днем он закатывался под кровать, а ночью выкатывался из-под нее. Вот и рано утром 24 декабря, когда из командировки вернулись его родители, он стонал и катался по полу.

– Вова! Что с тобой? Вадик, нужно срочно вызвать «скорую»!

Это было последнее, что сказала в этой жизни мама Вовы Козлова. Папа Вовы вообще ничего не успел сказать и даже понять. Их смерть была столь же скора, как и страшна. А Вова, ничего не понимающий, кроме того, что он наконец-то утоляет свою жажду, отпал от родительских тел, только полностью насытив новых кровожадных хозяев своего организма. И тут же заснул невинным сном грудного младенца, только что отвалившегося от груди матери.

– Все, Шкатов, можем ехать, – полковник Зверский с трудом пропихнул свое тело в дверь джипа, – дело сделано.

Лицо Зверя излучало покой и негу. Сразу было понятно, что он только что вкусно и плотно поел.

– Отвези меня в отель. Буду отсыпаться. Сегодня сам слушай свою Вики и дежурь у башни. Да, и подай в международный розыск Паралонова. – Зверь сыто отрыгнул и тут же громко захрапел, не дотерпев до гостиницы.

Магу Авессалому, прикорнувшему на заднем сиденье, вдруг стало очень неуютно и страшно от этого звериного храпа-рыка. Он поспешно выскочил из джипа Шкатова и смешно, по-стариковски, на негнущихся ногах побежал в сторону только что открывшегося метро. Зимнее невыспавшееся утро вступало в свои зыбкие права. До Нового года оставалось еще восемь долгих ночей.

Вики с Цоем чинно и вдумчиво пили утренний чай с остатками торта, пережившего папин день рождения. Фил по-стариковски дремал в своей клетке. Чай пили в полной тишине, если не считать музыки, пробивавшейся из наушников серьезного, как всегда, Цоя. Стражу похвастаться было нечем, а Вики взвешивала, стоит ли делиться с друзьями своими вчерашними находками и догадками. Слишком уж неоднозначными они пока ей казались. Рассказать им, что вся эта заваруха, по ее мнению, заварилась из-за ее королевской персоны и ее возможной роли в переустройстве мира? Как-то не очень скромно это выглядело. А еще этот сон с двумя Анжело! Он совершенно ее смутил и запутал. Хорошо, что звонок от Вани прервал ее мучительные раздумья. Вики включила громкую связь для Цоя с Филом. Бодрый Ванин голос ворвался в башню: