После ее ухода остался неприятный осадок, смешанный ссожалением, что вот мог бы, да не стал, что за мужчина, в нас же у всех громчевсего говорит самец, доживший даже не с обезьяньих времен, а еще амебьих, мол,самое важное в жизни – залезть на самочку, для этого и живем… А неприятный, чтоничем помочь не могу, вижу, как вымирают хорошие люди, не в состоянии найтисебе место в быстро меняющейся жизни. Что делать, не все извозчики сумелиосвоить ремесло шоферов и пересесть за руль автомобиля, многие спились, все ещеупрямо рассчитывая, что люди опомнятся и откажутся от этих воняющих бензиномчудищ, и вот тогда их снова призовут.

Комп даже заурчал, как довольный домашний пес при видевернувшегося хозяина. Я погладил его по башке корпуса и плюхнулся в кресло.Давай работай, парень. Мы в самом деле собираемся встряхнуть мир. Самое важноев том, что с моим умненьким компом это можем.

Я откинулся на спинку кресла, тронул эникэй, заставкаисчезла, пошла загрузка. Очень важным моментом, мелькнула мысль, современныхвидеокниг является их плюралистичность. Плюрализм – главный стержень нынешнегообщества, так что видеокниги волей-неволей отошли от строго определенногоразвития сюжета, однозначной концовки и тоже дают разные варианты. Мне это в кайф,у меня всегда намного больше идей, сюжетов и вариантов, чем я могу реализовать,но большинство авторов стонут и жалуются.

Конечно, они тоже вынужденно дают разные варианты событий,но обычно это такие серые и одинаковые, что, честно говоря, не стоило огородгородить, если все варианты развития сюжета и не приводят к одному и тому жефиналу, то все равно похожи один на другой, как полевые мыши.

Мои книги раскупаемы еще и потому, как объяснил один изоптовиков, что сюжеты отпочковываются от основного не просто разные, адействительно разные. И герои ведут себя по-разному, и мысли там проводятсясовершенно противоположные, словно автор одновременно ухитряется быть икоммунистом, и демократом, и нихренанеделающим убежденным буддистом, а то ивовсе русским интеллигентом, который с нихренанеделаньем еще и требует к себеособого уважения, чтобы его называли совестью нации и ее зеркалом.

Рыцари мчались на крупных боевых конях, земля гремела подкопытами, когда за спиной неожиданно резко прозвенел телефон. Я подпрыгнул,уставился дикими глазами. Сам же ставил громкость, какого черта… ах да, сейчасполночь, все спят, везде мертвая тишина.

Я схватил трубку, зло рявкнул:

– Алло!.. вы знаете, который час?

Очень вежливый голос ответил бархатным тоном:

– Владимир Юрьевич, знаем. Как и то, что вы не спите. Асейчас как раз работаете. Наверное, над чем-то исключительно важным?

– Почему вы решили, – ответил я еще злее, –что это я?

Голос сказал вежливо и уважительно:

– Потому что это вы, Владимир Юрьевич, взяли трубку. Итолько что встали с кресла, стоите напротив окна, что очень неблагоразумно. Васможно подстрелить сразу с трех крыш.

– Что за бред? – спросил я, уже чуть сбавив тон.

– О, если бы бред, – ответил очень вежливыйголос. – Но мы – реальность. Чтобы вы поверили в нашу реальность, мы… гм…что бы такое сделать… а, вчера хозяин бара, что напротив вашего дома, орал,чтоб вы не выгуливали собаку на его территории… Мерзавец, конечно, вы невыгуливали, а шли с нею в лес, где и гуляете еще с тремя собачниками. Могуназвать как их имена, так и собачьи… Да и не его это территория, мерзавец. Мысейчас взорвем джип этого типа. Думаю, вам его жалко не будет?.. Эти кавказцысовсем заполонили столицу. Для него это не велика потеря, но эффект…

Я спросил сдавленным голосом:

– Вы это всерьез?

– Абсолютно, – заверил голос. – С кухни, гдевы говорите, видно плохо, рекомендую перейти на балкон…

Я, как сомнамбула, с телефоном возле уха вышел в прихожую,зашел в спальню, наконец выбрался на балкон. Темень, только от подъездаприглушенный свет, да от бара напротив чуть ли не прожекторы. По светлойполоске между рядами припаркованных машин прошел приличный молодой человекспортивного вида. В одной руке пластиковый пакет, судя по верблюду – с рекламой«Кэмэла», другой вольно размахивает в такт шагам. И пакетом слегка помахивает,а когда поравнялся с джипом хозяина бара, ловким движением зашвырнул пакет подколеса.

Сделано было так ловко, что даже я не успел разглядеть,когда же руки опустели, но дальше парень двигался без пакета, неспешно обогнулбар, и в тот же миг грянуло. Моя квартира на семнадцатом, но тугая волнаударила меня в подбородок с такой силой, что я едва не влетел спиной вперед вкомнату. Внизу грохот, треск, истошно завыла на разные голоса сигнализация.

Возле уха раздался сочувствующий смешок, вежливый голоссказал:

– Если хотите, его прямо сейчас пристрелят. Он с тремябодигардами как раз обходит свои владения… Сейчас выскочат, очень удобныемишени… Надеюсь, вам чернозадых не жалко?

– Вы с ума сошли, – сказал я зло. – Мне он пофигу, заступаться не буду, как и не пошевелю пальцем, чтобы его как-тонаказать… Если наказывать всех, кто чем-то меня задел, то надо перебить всехлюдей на свете!.. Чего добиваетесь?

Вежливый голос сказал негромко:

– Прежде всего – внимания. Внимания уже добились, вынас слышите и слушаете… Это что у вас там внизу так воет? Пожарная? Или милициятакая оперативная?

– Вам же видно, – ответил я.

– Увы, – вздохнул голос, – хорошо виднотолько вас… извините, в перекрестье прицела. Ничего другого под рукой неоказалось. А внизу скрывает здание.

Из окна видно, что джип разнесло в клочья, как и двесоседние машины. У остальных вылетели стекла, сигнализация надрывается на всеголоса. Из джипа синий дым, рвануло багровым огнем, моментально возник ирасширился багровый шар. Я снова невольно отпрянул, но тут же высунулся опять.В домах начали вспыхивать оранжевым темные провалы окон.

Чуть позже из нашего подъезда выскочили двое парней и однадевица неопрятного вида. То ли наркоманы ширялись втихомолку, то ли девкуставили, хотя на фиг для этого забираться в дурно пахнущий подъезд, для кайфа,что ли, но теперь их как раз и загребут…

Троица как будто услышала мои мысли, поспешно ускорили шаг,потом перешли на бег и скрылись за соседним домом. Поздно, их уже виделидесятки пар глаз, приметы сообщат, помогут телекамеры наружного наблюдения.

Минут через десять из подъездов окрестных домов повалилполуодетый народ. Это уж как водится в России: заслыша взрыв и видя пожар,радостно сбегаются со всех сторон, как раньше сбегались на великие стрелецкиеказни, на четвертование Пугачева, на пожар Останкинской телебашни. Примчались сбабами, хоть детей не догадались разбудить и привести. Встали на почтительномрасстоянии, смотрят жадно, комментируют, размахивают руками. Зрелище, мать их…Совсем недавно орали panem at circenses, а когда наконец дорывались доцирцензеса, то в любом случае опускали большой палец вниз, фиг с ним, великимартистом, главное, чтоб щас крови побольше…