деньгами полежит у меня. Так сохранней будет.

— Ань, а почему у меня не сохранно будет?

— Да понимаешь, это так, на всякий случай. Ты, когда деньги обналичивал, дал свой паспорт, а там твой адрес. В банках служащие часто с бандитами бывают связаны. А у тебя такая сумма — могут ночью нагрянуть. А так, если нагрянут, то ничего не найдут, давай их обманем. Билеты на самолет пусть у тебя остаются, а деньги у меня спрячем. Завтра утром я их тебе отдам. Видишь, какая я предусмотрительная!

— Да уж, только мне кажется, слишком предусмотрительная. Ты что, детективов начиталась?

— Насмотрелась.

— Ну хорошо, давай, до утра-то всего ничего — несколько часов осталось.

Он передал Ане сумку и услышал щелчок замка ее двери.

Напрасно Валерий в час назначенного отъезда звонил и барабанил в ее дверь. Он хотел, было ломать дверь, но тут у него закралось подозрение, и Валерий решил разыскать водопроводчика, который обслуживал их дом и о котором неоднократно упоминала Даша.

Теперь он, еле передвигая ноги, медленно возвращался домой.

«Плевать на деньги, хотя сколько кубометров пота и страданий стояли за ними. Плевать на них, но они же должны были спасти Дашу! Только это и имело значение, — отрешенно думал Валерий. — Она же мать, это ее дочь. Неужели они все пропьют и профукают. Может, она все-таки сделает ей операцию? — Он продолжал цепляться за воздух и сам не верил ни единому своему слову. — Обратиться в полицию, надо срочно обратиться в полицию и все им рассказать, может, они их поймают!»

Он было прибавил шагу и изменил свое движение в противоположную сторону, однако внезапно пришедшая мысль заставила его остановиться. «Черт, какой-нибудь сержант или майор обязательно спросит: “У вас украли деньги или вы их отдали добровольно?” Все! После его ответа никто никого искать не будет. Проклятье!»

Придя домой, Валерий, не раздеваясь, повалился на кровать. Он пролежал без движения несколько часов. А дальше произошло необъяснимое. Он очнулся, когда вдруг понял, что занят завязыванием шнурков на кроссовках. Тщательно, стежок за стежком, чтобы не было туго и слишком свободно, иными словами — профессионально. Как на нем оказалась спортивная форма, этого он не помнил.

Валерий утонул в прохладном вечернем воздухе. Ноги пружинисто отталкивались от плотного покрытия парковых дорожек. Постепенно он набрал нужный темп и начал погружаться в привычный, завораживающий ритм. Проплывали неподвижные, печальные деревья, причудливо змеились безлюдные дорожки. В какой-то момент он потерял контакт с реальностью. Ему вдруг почудилось, что он бежит не по привычным аллеям родного парка, а что его окружает безжизненная пустыня, что из-под ног выскакивают острые камешки, что нужно постоянно смотреть вниз, чтобы не наступить на змею или тарантула, и что белесое безжалостное солнце сжигает не только все вокруг, но и выжигает его изнутри. Валерий вдруг понял, что в этом прохладном, северном парке он бежит великий ультрамарафон, который носит имя «Большой Хогард». Он мечтал его пробежать вместе с Дашей. Не получилось. Валерий ни в чем теперь не был уверен. Одно он знал наверняка: что его бег будет бесконечным.

«На сопках Маньчжурии»

Сколь бы ни были сложны взаимодействия между атомами, молекулами и клетками в живом организме, но и они покажутся детской забавой по сравнению с взаимоотношениями между людьми, творящими науку.

Профессор-иммунолог Алексей Павлович появился ранним утром в лаборатории в прекрасном настроении. Повода вроде и не было никакого, его ждал обычный рутинный рабочий день. Однако было предчувствие. Интуиция подсказывала: сегодня произойдет что-то неизмеримо важное, что перевернет всю его жизнь, не только научную, а вообще всю. Радостное волнение мешало сосредоточиться на текущих делах.

В лаборатории еще никого не было. Алексей Павлович медленно ступал между лабораторными столами, изредка рассеянно поглаживая пузатые колбы. Наконец появились лаборантки, младшие и старшие научные сотрудники. Он со всеми здоровался, смотрел на них, но в то же время никого не видел. Ему что-то говорили, он кивал головой, не вникая в сказанное, и, наконец, тихо скользнул в свой кабинет, плотно прикрыв дверь.

Не прошло и получаса, как в дверь постучали. Одна из сотрудниц сообщила, что его вызывает заведующий отделом — член всех существующих и несуществующих академий на свете, мировое светило в области иммунологии Сигизмунд Васильевич.

Еще через полчаса массивная резная дверь кабинета академика тихо отворилась, и Алексей Павлович оказался в коридоре. Ноги отказывались слушать его, он застыл. Мгновение спустя его руки взлетели над головой, а из горла вырвался торжествующий клокочущий вскрик. Алексей Павлович не мог остановиться и продолжал потрясать руками. Ему даже не пришло в голову, что кто-то мог увидеть степенного заведующего лабораторией, профессора в таком виде. Сейчас ему было решительно на все наплевать.

Спускаясь по лестнице, он не услышал вскрика лаборантки, на которую натолкнулся. Не извинившись, Алексей Павлович влетел в свой кабинет. Его глаза лихорадочно искали вешалку. Он прекрасно знал, где она находится, но сейчас забыл. Сейчас он вряд ли мог бы вспомнить, даже как его зовут. Все потеряло значение для Алексея Павловича после разговора с Сигизмундом Васильевичем. «Домой, домой! Скорее к Вере, только она сможет оценить значение случившегося». Эта мысль, подобно молнии, металась в его воспаленном мозгу.

Когда он вышел из кабинета, сотрудники с плохо скрываемым удивлением уставились на его лицо. Оно выражало бесконечную торжественность и полную неприступность. Так мог выглядеть только великий полководец на полотне великого художника.

Открыв входную дверь на непрекращающийся звонок, Вера Никитична, жена Алексея Павловича, вскрикнула и тут же потеряла дар речи. Прямо с порога он заключил ее в крепкие объятия, и не раздеваясь, прямо в пальто потащил в гостиную, где начал кружить в вальсе ничего не понимающую хрупкую женщину.

— Веруня, Веруня! — задыхаясь, скороговоркой произнес он. — Пожалуйста, найди пластинку «На сопках Маньчжурии». Мы будем танцевать, будем танцевать до утра!

Вера Никитична с трудом высвободилась из объятий и внимательно посмотрела на мужа.

— Леша, ты здоров? С тобой все в порядке? Скорую не нужно?

— Нужно, Веруня, нужно! В психбольнице, наряду со всякими Наполеонами, появится пациент, который скоро будет величать себя член-корреспондентом! Только пока они приедут, найди, пожалуйста, пластинку с нашим любимым вальсом. Помнишь, мы танцевали его с тобой, когда познакомились, моя дорогая?

— Что ты сказал?! Повтори, член-корреспондентом? Леша, Лешенька, говори толком и по порядку, или сейчас не тебя, а меня увезут в психбольницу!

Прямо в пальто Алексей Павлович медленно опустился на пол, прислонившись к дивану.

— Вера, Верочка, представляешь, значит, все было не напрасно. Все