поисках хоть какой-то визитки. На что денсерша в итоге так разверещалась, что мне пришлось свалить, пока народ не начал подгребать, или она реально ментов не вызвала.

А теперь ТВ с меня требует какой-то грёбаный луч… Откуда я ей его, интересно, выжму?..

— Так, пять минут перерыв, и продолжим! — как обычно, захлопала в ладоши она.

Я зажмурился. Каждый звук отдавал пульсацией в висках. Я третьи сутки не спал и, походу, не мог уже, разучился.

— Соберись, Серёга, соберись! Ты нам нужен!..

ТВ наконец ушла. Прокоцала каблучками по плитке, хлопнула дверью театралки. За ней, что-то стрекоча, посеменили малолетки. Кто-то прогромыхал на сцену, а я никак не мог открыть глаза.

Опустился на корточки, прислонился к помосту, потом прямо на пол задницей… И так сидел, пока не ощутил сверху чьё-то тёплое дыхание.

Запрокинув голову, я какое-то время втыкал в слепящий белый свет сквозь мутную пелену между ресницами. Потом до мозга дошло:

— Се-е-ег, с тобой всё нормально?

И я очухался. Всё-таки меня рубило. Видимо, озадаченная мои дебильным видом Тимонина осторожно спустилась со сцены и села рядом, обхватив свои голые, то есть, в одних колготках, коленки.

— Ты как?

— Феерично, — невесело усмехнулся я.

И протянул ей случайно нащупанный на грязном полу фантик.

Она взяла его, слегка улыбнулась и, теребя в руках, снова как-то странно посмотрела на меня.

— Что? — спросил я. — У меня слюна капает?

— Нет, — теперь она усмехнулась. — Почему ты домой не идёшь, спать?

— Потому что луч.

— Что?

Я не ответил. Просто смотрел на неё долго.

До тех пор, пока в зал снова не ворвались шум, голоса. Бьющая через край энергия ТВ и чьи-то возмущения, споры, смех наконец оживили меня, и я начал соскребать с себя с пола.

— Ладно, Тимонина, подъём. Девчонкам вообще нельзя сидеть на холодном…

* * *

Пять вечеров подряд я дежурил у высотки на Риге. Всё надеялся, что её смена, или она придёт, или хотя бы денсерша с веником наконец надо мной сжалится.

Но ничего из этого не происходило.

Я даже думал завалиться к ней в гости, но каждый раз, стоя на расстоянии, у покрывшегося тонкой коркой льда пруда и вглядываясь в горящие в темноте окна, находил в них лишь сутулый силуэт Лохматого.

Марина

Почти неделю я провела у мамы. Меня накрыла депрессия, и я позвонила Ваньке, чтобы не беспокоился, и Людке, попросила поработать без меня пока…

На мой внезапный вечерний визит мама, с которой мы годами не общались, совершенно никак не отреагировала. Она будто знала, что я прибегу рано или поздно.

Может быть, ей что-то Оля нашептала, не знаю… Но если бы у меня были силы на эмоции, меня бы поразило то, с каким буддистским спокойствием она меня встретила. Она просто сказала: «Заходи». Просто показала мне, где чистое полотенце, дала ночнушку, ещё кое-какую необходимую мелочь, и, налив нам с сестрой по тарелке горячего домашнего супа, оставила нас на кухне.

А потом Оля достала из своей дорогущей сумочки то, к чему суп оказался очень даже хорошей закуской, и мы всю ночь напролёт изливали друг другу душу…

В общем, у сестры всё оказалось далеко не так шикарно, как представлялось мне днём. Андрей, её почти бывший уже муж, как выяснилось, давно погряз в каких-то мошеннических схемах, и теперь их семью ждало как минимум разорение, как максимум — тюрьма. Конечно, самой Оле срок, к счастью, не грозил, а вот Андрею вполне, причём реальный. К тому же, на данный момент они находились в стадии развода и делёжки не изъятого пока имущества…

Обо всём этом Оля в кафе не заикнулась даже…

Зато теперь призналась, что отношения с «лучшим парнем страны» давно сошли на нет. Что он оказался не только не лучшим, а «как все мужики», как «мой Мишка», разве что «по морде не бьёт», а так — «всё то же самое: гуляет, выпивает…» Живут они в атмосфере постоянных ссор. А Сонька, дочь, растёт, как сорняк, и тоже становится неуправляемой…

В общем, первую половину ночи я, как могла, успокаивала сестру, а потом настала моя очередь…

Правду про то, что сделал в тот день Миша, мне пришлось выложить сразу. Да это и так, по моему лицу, было яснее ясного: от его удара под глазом у меня почти сразу расплылся красивый бордовый синяк. Кстати, и поэтому тоже, а не только из-за настроения, я не могла поехать в тот вечер домой, а тем более, увидеться с Серёжей.

Потом я поведала сестре и про него… Сказать откровенно — я, наверное, всё-таки ждала от неё какого-то понимания. Ведь она всегда раньше была очень романтичной, авантюрной, лёгкой… А теперь я встретила от неё такую реакцию, которой совершенно не ожидала…

— Ты с ума сошла? — говорила она. — Восемнадцать лет?! Да он же совсем ребёнок! У тебя же Ваньке столько же! Вот ты представляешь себя с Ванькой? Ну, или ладно, какую-нибудь другую взрослую бабу, такую как ты… Нет?.. Вот именно!..Не-ет, ты меня, конечно, сестричка, прости, но это уже перебор. Я понимаю, разница в возрасте — не разница… Но что хоть ты будешь с ним делать с таким? Ему же ещё в армию идти, или учиться, или учиться, а потом в армию… В общем, ты его что, содержать собираешься? И долго?! На какие шиши, Мариш?.. Да и зачем тебе это надо, я ещё понимаю, на раз-два встретиться… Это может быть… Наверное, в сексе с юнцами есть своя прелесть… Но ты говоришь о длительных отношениях, я так поняла… Ты что, реально веришь в то, что у вас что-то может получиться?

— Он верит, — ответила я, и Оля сразу перебила:

— Да он может верить во что угодно! Точнее, может заливать тебе, что верит, а ты, я смотрю, уже начинаешь верить ему. Включи голову, сестричка! Ты знаешь, процентов девяносто таких мальчиков — альфонсы. Они ищут себе партнёрш постарше специально, чтобы выкачивать деньги из них, а потом сливаются, как только на горизонте замаячит что-то более серьёзное, то есть, выгодное…

— Но я же не какая-то там состоятельная мадам, — возразила я.

— А это без разницы. Он всё равно найдёт, что из тебя выкачать. А если нет — то сольёт ваше хоум-видео на какой-нибудь порно-сайт и хотя бы на этом заработает!.. Ну, сама подумай, Мариш, зачем ему, тем более, раз ты говоришь, он такой весь из себя красавчик, девки виснут на нём, почти сорокалетняя тётя, у которой климакс не