— Мальчики, вы видели Тома? — его жена уставилась на отпрысков. — Только не врать, ясно?

— Не видели, — они пожали плечами. — Он нам на глаза не показывается, боится, накостыляем.

— Ребят, если есть, что сказать, скажите, пожалуйста, — я спешилась. — Если он попал в беду, такой холодной ночью может запросто схватить воспаление легких.

— А что это у вас? — их мать подняла что-то с земли. — У вас из кармана выпало, — она хмыкнула, глядя на куклу, которую я нашла на чердаке. — Откуда это у вас, леди?

— А что? — я рассеянно посмотрела на женщину.

— Это не игрушка, — она вывернула подол игрушки и показала мне вышитые на обратной стороне символы, — видите? Это заговор ведьмовской. И явно не хороший, нитки-то черные и красные переплетаются. На мор, поди. Или болезнь какую. От такой куклы добра не жди, нехорошая она!

— Ерунду не мели! — муж выхватил куклу у нее из рук и вернул мне. — А то леди решит, что ты ведьма! — многозначительно намекнул он.

— Да что вы! — она словно очнулась. — Не подумайте плохого, леди. Просто в тех землях, откуда я родом, встречалась с таким. Соседка моя и порчу наводила, со свету сживая людей, и привораживала молодцев, и на скот мор нагоняла. Пока не удавили ее однажды.

— Страсти такие на ночь глядя! — с досадой топнул Шарик. — Вон, глянь, дочу-то до слез довела россказнями своими! — он кивнул на Дженни, которая плакала, стоя позади всех. — Не реви, нет у нас в округе ведьм! Тут демоны раньше правили, сила под землей им полезная была, а что рогатым хорошо, ведьмам на погибель, потому эти отродья тут и не селились никогда!

— Я… я н-не… п-потому, — всхлипывая, ответила девочка. — Из-за Т-тома!

— Ты что-то знаешь? — я порывисто шагнула к ней. — Дженни, пожалуйста, расскажи, это не шутки!

— Это моя винааааа! — в голос разрыдалась она.

— Так, говори, дочь, — посерьезнела мать. — Живо сопли подбери и все расскажи!

— Я про легенду при нем вспомнила, — признался белокурый ангелочек, хлюпая носом. — О цветке, что в развалинах замка Редроузов цветет. Сказала, что полюблю только того, кто мне его принесет. И Том… — виновато посмотрела на меня. — Хвалился, что прежде видал его. Обещал принести. Сегодня.

— Так он пошел в развалины! — кивнула я. — Спасибо, что рассказала, малышка. А давно это было?

— Так в обед еще.

Сердце защемило.

— Думаете, с ним что-то случилось, леди? — она посмотрела в мое лицо заплаканными глазами.

— Да что ему будет! — презрительно фыркнул старший из братьев. — Поди, не нашел ничего, вот и сидит где-то сейчас, стыдится вылезать. Бахвалился, что цветок тот волшебный притащит, а вышел-то пшик!

— Цыц тут! — мать отвесила ему подзатыльник, потом посмотрела на мужа. — Чего стоишь? Собирайся, помочь надо леди в поисках. А муженек-то ваш где, кстати?

— По делам в город уехал, — ответила я.

— Как не вовремя-то!

— Ваша правда, — качнула головой. — Спасибо вам, поеду искать.

— Мы тоже скоро подтянемся, — Шарик кивнул.

Я села на Вредину. Сердце-то как нехорошо сжимается! Только бы с Томом все обошлось!

Ночью развалины выглядели такими зловещими, что меня продрало страхом вдоль позвоночника, а в желудке заворочалась легкая тошнота, прозрачно намекающая: то, что я задумала, плохая мысль, очень плохая!

— Том! — крикнула я, спрыгнув с коня.

Луна, казалось, вздрогнула и укоризненно глянула на меня. Вопят тут всякие, мешают по нему плыть в легкой дреме! Рядом ворчливо угукнул филин, тоже выражая неудовольствие. Ветер накинул мне на плечи ледяной плащ, заставив поежиться. Ничего, не отпугнете, мне ребенка надо искать! Я вздернула нос и, привязав Вредину к дереву, зашагала по тропинке в гору, на которой шапочкой сидели развалины замка.

И так хиленький всплеск храбрости мгновенно испарился. Холм, покрытый огромными валунами и деревьями, и днем рассылал по коже волну мурашек, пробуждая воображение, а уж ночью так и вовсе заставлял инстинкт самосохранения нашептывать на ушко заманчивое предложение сбежать пошустрее, поджав хвост.

Ямы в земле казались распахнутыми ртами — угодишь ненароком в такой, земля тут же сомкнется над твоей головой, тебя пережуют и… Оплавленные дыханием демона в истинной ипостаси камни торчали вдоль тропы как огромные клыки чудища, замершего перед прыжком. Но самым страшным были деревья, которые будто сидели на валунах, свесив с них корни, убегающие в разные стороны, как щупальца осьминога.

В темноте, разбавленной лишь скупым светом луны, деревья казались огромными тварями, следящими за каждым твоим шагом. Я шла вперед и то и дело вздрагивала, спиной ощущая их взгляды. Косилась на них, уговаривая себя, что лишь из-за обмана зрения показалось, будто они медленно сползают с камней и тянут ко мне свои корявые корни, извивающиеся по земле, как змеи.

А чего это я одна тут свою храбрость испытываю? Вдвоем-то пугаться куда как веселее!

— Шушик! — позвала шепотом.

П-пух, и он уже сидит на моем плече.

— Ох, батюшки, неугомонная женщина! — озираясь, пробормотал и вцепился лапками в меня. — Что ты забыла ночью в таком месте?

— Том пропал. И говорят, пошел в развалины, за цветком, чтобы подарить его девочке, которая ему нравится.

— Все беды из-за баб, правильно Титькус говорит! — фамильяр захлопал глазенками.

— У-у-у-у! — простонала тьма вокруг.

Мы оба вздрогнули, и пушистый, растопырив крылья, обхватил ими мою голову.

— Не дрожи, — потянула его перепонку вниз, чтобы не мешала глазам. — Если что, ты п-пух и в безопасности. А я…

— Так я за тебя и переживаю, — проворчал мой смельчак и закутался в свои крылышки. — А дрожу, потому что холодрыга, жуть!

— Ты же хищнеггг, ночной зверь, вампиррр! — поддразнила я. — Ночь — твоя родная стихия! Летучей ли мышке бояться темноты?

— Летучей лисице, — уточнил с важным видом. — И ну ее, твою ночь. Ночью спать надо, в теплой постельке, а не это самое, ты поняла.

А не приключения искать на ягодичную мышцу. Он прав. Ну, попадись мне Том! Выпорю хулигана! Хотя, лишь бы живой и невредимый нашелся, остальное неважно.

— Ай-яй!

— Что?

— Хубу прикушил, — ушки опустились вдоль головы. — Хадство хадское! — Прищелкнул кривым зубиком. — Ой, мама рОдная! — коготки прошили мое плечо.

— Ну, что на этот раз прикусил? — я вздохнула.

— Там!.. — Шушик вытянул вперед лапку.

— Где? — она настолько дрожала, что мне не сразу удалось разглядеть то, что его напугало.

А когда разглядела… Сороконожка без бамбошек!!! Теперь я и сама была не прочь запрыгнуть к кому-нибудь на ручки и зажмуриться крепко-накрепко!