Ну точно, решила тетя Маша. Напилась. Вон даже стоять неможет. Качается. И не открывала долго. Кашляла, то ли рвало ее… А с виду, свиду-то такая смиренница, просто господи помилуй!

– Ну да, – сказала соседка недоверчиво, и при этом еелюбопытство возросло раз в сорок, как определила Клавдия. – А ты ее, часом, несама ли на площадке оставила? Может, вот так поставила да и позабыла, а?

Клавдия уставилась на сумку. Это была именно ее сумка, исвежеоторванный ремешок закручивался в спираль. Нитки торчали во все стороны.

– Ну ты забирай, забирай ее, Клава, – посоветовала соседка,не отводя от Клавдии глаз. – Хорошо, что мне она попалась, а не проходимцукакому, который мог чего стянуть.

– Да, – сказала Клавдия. – Спасибо, тетя Маша…

– Из спасибо штанов не сошьешь, – ответствовала тетя Маша. –Пойдем поглядим, может, пропало что…

Но Клавдии, даже в ее теперешнем несколько ошарашенномсостоянии пускать в квартиру соседку совсем не хотелось. Будет потом подъезднымбабкам излагать свой взгляд на быт Клавдии Ковалевой.

– Спасибо, тетя Маша, вы просто меня спасли! –встряхнувшись, закричала Клавдия с ненатуральным энтузиазмом и подхватиласумку. – Спасибо!

– Пожалуйста, – кисло сказала соседка, с сожалением глядя вглубину квартиры, готовую вот-вот скрыться из глаз. – Я к Верьиванне собралась,в четвертую, а тут смотрю – сумка, и вроде как Клавина. Надо же, думаю, Клавазабыла ее, что ли? Надо, думаю, позвонить ей, чего доброго, украдут сумку-то…

– Спасибо! – еще раз поблагодарила Клавдия и окончательнозакрыла дверь. Потом кинулась в комнату, зажгла свет и над диваном перевернуласумку. Из нее посыпалось личное Клавдино имущество, как мусор из кузовагрузовика на городской свалке.

Кошелек. Проездной. Очечник. Ручки… раз, два… три. Записнаякнижка. Распечатка телефонного счета, которую она сегодня утром вынула изпочтового ящика. Изящный пакетик с “CareFree”, который ей всучила у метробойкая девица – рекламная агентша. Бумажка с номером домашнего телефона НатальиВасильевны, заместительницы заведующей. Когда-то Клавдии зачем-то нужно было ейпозвонить.

Кошелек… тридцать рублей на месте. Очки тоже на месте.

Сумку вернули, ничего из нее не взяв.

Зачем?! Что это за жулики, которые вырывают сумки, чуть неломая руку, а потом возвращают ее хозяйке вместе со всем содержимым?!

Да что творится вокруг нее, в конце-то концов?!

Клавдия села на диван рядом с кучкой хлама, вытряхнутого изсумки.

Именно в этот момент она поняла, что сумка каким-то образомсвязана со слежкой. В сумке не было чего-то, что должно было там быть, ипоэтому ее вернули. В том, что сумку у нее выхватил один из соглядатаев, она несомневалась.

Еще полчаса назад Клавдия Ковалева недоумевала, кому моглопонадобиться устанавливать за ней слежку. Недоумевала и почти совсем небоялась. Теперь ей стало страшно. Так страшно, что ©на едва удержала себя наместе – так хотелось бежать и спасаться.

Где спасаться? От кого бежать?

Позвонить в милицию? Андрею? Тане? Что сказать? У меняотняли сумку и через две минуты вернули в целости и сохранности? И поэтому яочень боюсь?

Где-то была водка, приготовленная в прошлом году для компрессов.Компрессы подождут, нужно срочно выпить.

Клавдия отправилась было искать водку, но через секундузабыла о ней.

Зачем ее вернули?

Это же целая история – подниматься обратно к ней на этаж,оставлять сумку на площадке, спускаться, выходить из подъезда… Зачем?!

Зачем?

Ей казалось, что, если она найдет ответ на этот вопрос, всестанет ясно. Она поймет, кто за ней следит и зачем. И еще ей стало совершенноясно, что заказчик делает все правильно и ни с кем ее не путает.

Объектом была именно она – Клавдия Ковалева.

Она проверила дверь – на все ли замки закрыта. Дверь былазакрыта на все замки.

Может, позвонить Андрею? Рассказать? Пожаловаться?

Господи, как жалко, что у нее нет мамы! Как легко живетсялюдям, даже взрослым, даже немолодым, когда у них есть мамы!..

Сцепив зубы, Клавдия открыла гардероб, выдвинула самыйнижний ящик и решительно запустила руку под стопку белья. Там лежал нож.Хороший самодельный нож. Финка, не раз выручавшая ее в детдоме. Эту финку ейподарила Оля Болдина. Оля была лет на восемь старше и иногда жалела маленькуюКлавдию. Один раз даже всерьез спасла.

Клавдия положила финку под цветастую самодельную подушку и,не раздеваясь, легла на диван.

Юрий Петрович Васильков считал себя человекомуравновешенным. Бизнес требовал ясности рассудка, и вообще… Не любил ЮрийПетрович тратить время на приведение в порядок своих и чужих нервов. Не в егоэто было правилах. Но на кретина Женьку он разозлился так, как не злился ни накого в жизни. Даже на жену, когда она сделала первый аборт. Даже на начальникалаборатории, завалившего его когда-то на защите.

Нужно было быть полным кретином, чтобы уйти от трупа, недожидаясь ментов! Ладно бы его никто не видел, ладно бы он просто посмотрел иотошел, так нет! Он, считай, сам их и вызвал и первым делом смотался, какнашкодивший пацан от бабушки-соседки.

И еще Борису собрался звонить!

Господи, какие идиоты окружают Юрия Петровича Василькова!Наверное, в Москве нет больше таких отъявленных кретинов, и с ними емуприходится иметь дело каждый день! Каждый!

Он проверил Женькину информацию. Все приходится делатьсамому.

Это действительно был тот самый врач. Еще на прошлой неделебыл жив-здоров, бодро-весело бегал по своей больнице, указания раздавал, да ещеерепенился, сволочь…

Женьку, конечно, найдут, это просто. С этого козла ещестанется отрицать, что врачишку он знал и даже в больнице у него был. Но мозгиЖеньке Юрий Петрович успеет прочистить. Вряд ли менты нагрянут ночью. Нетридцать седьмой год.

Под дверью поскреблись нежной лапкой.

– Юра! – позвала жена. – Юрочка, ты чего закрылся? Судя позвукам, доносившимся до Юрия Петровича в последние полчаса, его женаосновательно и интенсивно ссорилась с дочерью. Он не стал прислушиваться ивникать, из-за чего именно, хотя всегда именно так и делал, чтобы потом вершитьсуд. Никуда же не денутся. К нему прибегут. Но сегодня у него было о чем подумать,кроме привычных дамских дрязг, и суть он как-то упустил.

– Заходи! – разрешил Юрий Петрович. – Что вы там опятьбуянили?