— Расскажешь потом, что ты с этой сволочью сделал?

— Обязательно.

Я встал и протянул ему руку. Слов было сказано достаточно.

— Куда! А ужин?

— В другой раз, Шато. Тогда обо всем и расскажу.

18. Встреча

Все следующие дни время тянулось для меня очень медленно. Сначала я съездил к Кашину, все ему рассказал, что произошло в «Новых крестах», умолчав только о сим-карте, и очень подробно о нашем телефонном разговоре с подельником Валей в особняке на взморье. Кашин слушал меня очень внимательно, переспрашивал и уточнял, но по проскальзывавшей у него иронии, я чувствовал, что он не верит в успех этой затеи. Я и сам не до конца этому верил. Слишком ненадежно было все спланировано, и никогда в жизни точно так не получается: преступник оказывается умнее, всегда вмешивается случайность, и чаще на его стороне. Вся затея держалась на тонком волоске, слишком много было неопределенности, все зависело от нашей способности к импровизациям по ходу дела.

Я не скрыл перед Кашиным своих сомнений, и просил его лишь, чтобы точно и вовремя доставили подследственного на будущую встречу, если она состоится. Это было критично важным, потому что в четкости конвоя и его согласованности я не был до конца уверен. Заминка в доставке его из «Новых крестов» или, при необходимости, в дальнейшем перемещении его по городу, сразу породит, а то и укрепит у Вали сомнения в его свободе. Тот мог выкинуть любой непредсказуемый фортель, чтобы снизить себе риски, и вообще, могло случиться что угодно. Для этого проще всего ему было начать водить нас по городу, тогда любая наша промашка — и тот мог растаять для нас бесследно. Неизвестны были, ни новая его фамилия, ни место пересечения им границы. После недавнего прекращения регулярного воздушного сообщения с западными странами оставались только вероятные наметки его маршрута: самолетом Варшава-Таллин и далее автотранспортом, или аналогично через Хельсинки. В любом случае, не зная его новой фамилии, на пограничном переходе его было не задержать — ни до, ни после нашей встречи.

Дожидаясь звонка из Польши, и чтобы поднять себе настроение, я сделал еще полезное дело, которое долго откладывал — позвонил полковнику Смольникову, через секретаря, как это полагается. Соединили меня с начальником полиции города не сразу, но как депутату не отказали. Так я впервые приступил к обличению этого преступника, избежавшего наказание, а что будет после этого — пока сам не представлял. Я даже не поздоровался с ним, мне было это неприятно, и, с трудом удерживая себя в рамках, представился ему так:

— Это депутат Соколов. Вы должны меня хорошо помнить. Я добивался пятнадцать лет назад, чтобы вас отдали под суд, как всех остальных «оборотней» из вашего отдела.

— Что за ерунда! Ты в своем уме?

— Постойте, не вешайте трубку, я привез вам привет издалека.

— Ты знаешь, кому звонишь, Соколов!

— Я хотел только передать вам привет, полковник, который привез, он у меня в диктофоне. Встречаться нам не нужно, я его перешлю электронной почтой.

— Ты, я вижу, опять за старое взялся. Свобода надоела? Что за привет?

— Сюрприз. От вашего давнего подчиненного.

— Жалею, Соколов, что не посадил тебя тогда, и надолго.

— Да, ваших десяти суток за подставное хулиганство мне оказалось недостаточным. Просчитался тогда былой капитан Смольников, просчитался. Ладно, когда прослушаете этот сюрприз, советую хорошенько поразмышлять. Если надумаете что-нибудь дельное, позвоните — мой номер телефона вы легко узнаете.

Я первым отключил связь. Ничего чудесного я не ожидал от дальнейшего. Смольников был в городе вторым человеком по власти, и слишком опытным, чтобы начать «дергаться» или даже беспокоиться. Но я исполнил просьбу, передал привет из зоны, и тем самым отрезал себе пути к отступлению. Теперь мне оставалось — только вперед, выполнять свой долг, который сам себе придумал и навязал. После этого я сразу послал электронное письмо на имя начальника полиции города, с файлом записи послания от его давнего оперативного сотрудника, осужденного «оборотня».

Подельник по «лотерее» Валя позвонил мне через два дня.

— Я вылетаю. Теперь до вас и не доберешься… Где встретимся?

— Шато это решит.

— Тогда я тебе перезвоню.

Он снова позвонил мне только через полтора дня, и уже к вечеру, я стал даже беспокоиться.

— Я могу приехать через полчаса, — сказал он сразу, даже не назвав себя, и мне показалось, с усмешкой.

— Тебе Шато — мальчишка! Через три часа.

Я назвал ему ресторан, согласованный ранее с Кашиным, и его адрес.

— Если хотите внутри ресторана, в зале, то это мне не годится. Только снаружи, на веранде. Чтобы я всех сначала увидел с улицы. Шато я уважаю, но с ментами встретиться не хочу — можешь это ему передать.

— Хорошо. Я найду тебе такое место. Рассчитывай тогда на десять вечера, не раньше.

Когда в этом телефоне послышались гудки, я достал другой и позвонил Кашину.

— Валя уже в Питере.

— Удалось? Неужели! В городе? А я не верил, ей богу. Поздравляю!

— Сглазите, Петр Васильевич. Уже начались его фокусы. Тот ресторан ему не подходит, хочет с верандой, чтобы он мог сначала издали нас рассмотреть. Надо срочно подыскать другой. И все там заново спланировать и даже отрепетировать. Наметили на десять часов. Он снова будет мне звонить.

— Хорошо, Николай Иванович, что-нибудь найдем, успеем!

Голос Кашина буквально звенел от радости, но меня это не заразило. Впереди я предвидел неожиданности и осложнения, поэтому все, о чем беспокоился, выложил майору:

— На входе в ресторан брать Валю теперь не удастся, все должно быть иначе. Петр Васильевич. Потребуется театральная игра, как на сцене, три гостя за столиком, один из которых, похож на Шато. Обязательно кавказкой внешности. Найдете? И не забудьте наклеить ему усы, сталинские.

— Все успеем.

— И, пожалуйста, повсюду приглушите свет — и проверьте, как это будет выглядеть с улицы. Решать, конечно, вам, но за отдельный столик на веранде надо посадить арестованного убийцу, ряженого Сталина и следователя Седова. Седов — вместо меня. Сам же я, с телефоном, останусь снаружи, подстрахую и понаблюдаю за всем этим.

— Может быть, и так. Еще это обдумаем. Конвой из «крестов» попрошу женский, в вечерних платьицах.

— Очень мило. Только не из девочек, пожалуйста, кого-нибудь постарше и опытней. И еще, для меня самого — полицейскую рацию.

— Хорошо, комиссар. А я не верил, ей богу! До связи. Все это сделаем!

У меня было еще время заехать домой, перекусить и одеться теплее на вечер.

Сколько лет я раньше писал о