рядом с матерью, ел попкорн и смотрел повторение выпуска телешоу «Самые смешные видео Америки». Она не стала мучить его расспросами. Они еще долго не ложились спать, сидели у него на кровати, накрывшись одеялом. Включив маленький фонарик, они читали комикс про мальчика и тигра и тихо разговаривали, пока он не уснул.

Зейн не стал передавать матери слова, услышанные от отца в машине, о том, как хорошо, что его мозг не такой, как у всех. Не рассказал Зейн и о мотыльках, и о том, что, по мнению отца, большинство мотыльков умрут через несколько часов. И к утру они все будут мертвы.

Пробка больше не двигается с места. Они выходят из машины, как и остальные.

Идут по шоссе вместе с сотнями и тысячами других людей. Зейн пытается заставить отца остановиться, чтобы тот объяснился, вступил с ним в полемику, отмахнулся от него или просто повернулся. Но он ничего этого не делает.

Зейн следует за отцом, и наконец сдается. Явная, четко выраженная целеустремленность людей вокруг лишает его всякого желания сопротивляться.

Не слышно ни шума, ни глухого монотонного гула разговоров. Никто не разговаривает. Раздается лишь топот многочисленных ног, шум дыхания и стоны тех, кому тяжело идти так долго. Они идут много часов подряд.

Небо из голубого становится пурпурным, из пурпурного – серым. Потом – черным, как чернильная клякса, как экран неработающего телевизора. Зейн теряет счет времени. Ему кажется, что солнце должно быть сейчас выше, что оно просто скрылось за грядой облаков, висящих над горизонтом.

Наконец толпа сходит с шоссе и направляется на восток. Люди игнорируют съезд с трассы и просто перелезают через опрокинутые шумозащитные экраны, которые уже сломаны, разбиты на куски и не подлежат восстановлению.

Неумолимая толпа сметает припаркованные машины, оказавшиеся на пути. Она движется вперед через детские площадки, складские помещения и сады. Только большие строения и высокие деревья способны стать серьезным препятствием этому неотвратимому движению на восток.

Это напоминает великое переселение: люди прокладывают себе путь через небольшие леса, через дворы загородных домов, через промзоны и парковки торговых центров. Элементы благоустройства территорий, заборы и другие хлипкие творения человеческих рук на общественных и частных владениях, а также культурные объекты – все уничтожается, втаптывается в землю, и не остается ничего, кроме омертвевшей кожи истории.

Зейн пытается поспеть за отцом. Несколько раз он спотыкается и хватает отца за руку. Отец даже не осознает, что сын все еще с ним. Он что-то бормочет и покачивается из стороны в сторону, словно следуя какому-то тайному ритму.

Зейн не отличается высоким ростом и не может видеть, что происходит вверху или впереди. Чтобы разглядеть хоть что-нибудь, ему нужно подпрыгнуть или попытаться заглянуть в образовывающееся время от времени пространство между покачивающимися в такт ходьбе головами и телами людей. Толпа продолжает разрастаться. В какую бы сторону Зейн ни посмотрел, он не видит ей конца.

По пути попадается очень мало ориентиров, которые указывают направление движения, а также помогают определить место, где они находятся. Они могут быть где угодно. Или вообще нигде.

Внезапно в атмосфере происходит какая-то перемена. Воздух уже не спертый и неподвижный, использованный тысячами пар беспорядочно работающих легких. Теперь он приходит в движение. Сильный ветер дует им в лица, свистит над головами, ветер с востока. Ветер приносит хорошо знакомый запах и вкус соли и морской воды. Океан совсем близко.

Земля под ногами Зейна становится мягкой, но в гуще толпы он уже не видит своих ног. Люди впереди него начинают медленно подниматься на большой холм. Возможно, на песчаную дюну.

Зейн тянет руку влево к отцу и хватает его за рукав. Но этот рукав принадлежит кому-то еще – высокой худой женщине с острым носом, в очках и черном плаще.

Он думает о своей матери и испытывает чувство вины из-за того, что не заботился о ней. Ему становится горько, он тут же извиняется перед женщиной за то, что схватил ее за рукав. Она ничего не отвечает и даже не смотрит на него.

Зейн кричит: «Папа!» – и начинает высматривать его в толпе. Но вокруг слишком много людей, чтобы разглядеть среди них одного-единственного. От паники у Зейна подгибаются колени, хотя ему кажется, что он видит отца впереди, почти на самой вершине дюны.

Зейн пытается протиснуться сквозь идущих впереди людей, но, как говорил отец, задача эта непростая. Взбираться на холм по песку невероятно трудно. Со всех сторон его толкают и прижимают, и ему тяжело удерживать равновесие.

Наконец Зейн поднимается на вершину дюны, и там на него обрушиваются различные звуки. Это не только шум волн, но и низкий вибрирующий гул, который издают окружающие его человеческие массы, это их стоны и крики.

И внизу, за этой стеной звука Зейн слышит слабый шум, похожий на резкий и отрывистый свист микрофона. Он пытается определить источник и отследить в этих сигналах какую-то закономерность, но звук едва различим. И непонятно, откуда доносится.

Наконец на самой вершине дюны на одно краткое мгновение ничто не заслоняет ему обзор. Люди, шедшие впереди, теперь спускаются вниз. Внизу он не видит ни берега, ни волнорезов, а только людей, которые бродят по берегу и мечутся среди ледяных волн.

Зейн снова теряет отца из виду. Он чувствует мощный напор сзади, наклоняется вперед и прижимается к спине идущего впереди него человека. На мгновение у него перехватывает дыхание, грудь сводит судорогой при каждой попытке вздохнуть.

Давление ослабевает, когда человек, к которому его прижало, падает, и его тут же проглатывает наступающая толпа. Зейн быстро наклоняется и протягивает руки, пытаясь помочь ему, и в этот момент он, к своему ужасу, видит берег, который и не берег вовсе. Та мягкая субстанция, по которой он идет, на самом деле и не песок вовсе.

Приливная волна подхватывает его и тащит за собой. Впереди слышится громкий, все время нарастающий рев: шум прибоя, последние вздохи, хрипы и резкие выкрики: «Там. Там».

Ледяная вода лижет его лодыжки. Он пытается вытащить из воды ноги, но ему их больше некуда поставить. Он зовет отца. Вокруг все пульсирует и сливается.

Когда он оказывается по колено в воде, ноги коченеют. Идущие впереди него люди не оборачиваются и не пытаются выйти из воды. Они словно утратили инстинкт самосохранения и не предпринимают никаких попыток спастись.

Большая волна ударяет в ту часть толпы, где находится Зейн. Ему удается устоять, остальные же падают, как кегли. Кто-то поднимается. Кто-то – нет. Женщина в