– А он тебя просил? – произнес голос из перин, и старуха вздохнула.

– Ну да, перестаралась маленько. Надо было с ним строже, хотя я его драла и выбивалкой, и шлангом, когда у нас пылесос еще был…

Теперь, выходило, уже больше нет.

– Он же видел, к чему весь этот криминал приводит, ан нет, туда же подался! Связался с авторитетом одним…

– Авторитетом? – переспросила Саша, и голос из перин пояснил:

– Ну, «Крестного отца» видала?

Даже читала, причем в подлиннике, но упоминать об этом было бы вряд ли уместно.

– Вот с одним из питерских «крестных отцов» он и связался, вернее, ему продался: те ему жизнь хорошую, вне его бабки-алкашки и коммуналки обеспечивают, учебу на юриста оплачивают, а он их человеком становится.

Федя, ее Федя, был связан с питерским криминалом – да ни за что в жизни она не поверит этому!

– Что интеллигентскую рожу кривишь? Да, такой мой внучок, ищет где лучше. Ну, я не против, вольному воля. Я вот спиваюсь, но зато человек честный, всю жизнь на заводе оттрубила.

– Пока за пьянку не выгнали! – заявил голос из перин.

– Да заткнись же! Выгнали не за пьянку, а за то, что правду-матку в глаза начальству резанула. А Федька хитрый малый. С криминалом связался, но он слишком умный, чтобы самому в этом запачкаться. Но деньги и роскошь он любит, стервец. И ладно бы о бабке своей родимой заботился, так нет, бросил и не заглядывает!

– Не ври, недавно вот был! Даже водки притащил! – выдал ее голос из перин, и Саша в волнении переспросила:

– Он тут был? Где его найти?

Бабка ответила:

– Ну, был, даже денег дал. Видно сразу, что они и у него водятся. Даже обнял, поцеловал и сказал, что переезжает в Москву. Что у него тут все завершено. И что цыпа, которая у него была, дала ему все, что могла. Мол, Питер не для него, провинция, ему надо в столицу. А куда, к кому, зачем – не ведаю. Уж не знаю, увижу ли я еще до того, как помру, свою кровиночку, своего внучка любимого…

Старуха залилась горькими слезами, и Саша, как ни старалась, ничего больше от нее не добилась: ни адреса в Москве, ни хотя бы указания на то, к кому Федор туда поехал.

А попробуй найти его в столице нашей родины!

Оказавшись на улице, Саша первым делом вдохнула полной грудью: необходимо было провентилировать легкие, полные табачного яду.

А потом зашла в первую попавшуюся кондитерскую и, заказав себе кофе и эклер, размышляла о том, что узнала от бабушки Федора.

Ну да, многое было далеко не так, как она себе представляла – и как он ей рассказывал. Что ж, немудрено, мало кто пожелает поведать понравившейся девушке, что его мать отравилась паленкой, а отец – убийца, получивший тринадцать лет строгача.

Она бы тоже не стала об этом распространяться, выдумав историю об автокатастрофе.

Выходило, что она оправдывала его?

Выходило, что да.

За это она бы точно его не осудила, как и за то, что он скрывал существование бабушки-алкоголички, обитавшей в питерской коммуналке: о таком тоже не каждому расскажешь.

Хотя она считала, что была у Феди не каждой.

Смущало ее другое: слова бабушки, которой, несмотря на ее крайне вредный для здоровья образ жизни, причин не верить не было, о том, что у Федора было ой как много подружек. И не она первая, кто в коммуналку заявлялся, чтобы его найти.

И это было понятно: парень он видный и, в отличие от нее, к моменту их знакомства совсем даже не девственник.

Тут его тоже осуждать было сложно.

Но как-то слишком много презентовал он за время их короткого, но такого бурного знакомства лжи. И еще эта невнятная история о том, что Федя связан с питерским криминалом: говорила ли бабушка правду или нет?

И вообще, знала ли правду?

Похоже, что да – зачем старухе врать?

И вот еще эти слова о цыпе, которая дала ему все, что могла.

Неужели это он о ней самой?

Но что она ему дала – свою девственность? Свою любовь? Свое желание выйти за него замуж и завести с ним детей?

Если он этого не хотел, то мог бы так прямо и сказать, но ведь не говорил, более того, принимал участие в обсуждении их будущего.

Их совместного будущего. А потом взял и исчез.

Выйдя из кондитерской, Саша приняла решение: оставить все как есть. Федор в самом деле уехал в Москву, Федор в самом деле бросил ее, Федор в самом деле был не тем, за кого он себя выдавал.

Но разве любила она его от этого меньше?

Нет, конечно же, не меньше, и хотя пыталась все последующие дни убедить себя, что все, что ни делается, к лучшему, так и не смогла.

Если к лучшему, то отчего ей так плохо – даже ужасно?

Шло лето, а на душе у Саши была зима, причем ядерная. С сентября снова начиналась учеба, а ей вовсе не хотелось в университет: продлить академический отпуск, что ли?

Или вообще подать на отчисление?

Она все еще строила планы, как все-таки разыскать в Москве Федора. Ведь если кто и знал, где он в столице, так это «крестный отец», с которым он был якобы связан.

Хотя Саша не верила этому.

Не верила, но считала, что «крестный отец» может помочь. Если это как в романе и в фильме, то он должен войти в ее положение и сказать, где в Москве найти Федора.

Правда, после того, как она ему руку поцелует или что-то в этом духе.

Только вот к какому «крестному отцу» обращаться – их в Питере было много. Только что в «600 секундах» об одном сообщили: взорвали его в собственном бронированном «БМВ», и это всего лишь спустя несколько недель после того, как попытались ликвидировать при помощи киллера-снайпера.

Кто знает, может, это и был покровитель Федора, который унес теперь все свои криминальные тайны, причем и чужие тоже, в могилу.

А даже если другой, то что, ходить ко всем авторитетам и спрашивать, не знают ли они Федора Захарова и если да, то как его найти?

Вероятно, телохранители такого вот «крестного отца» прибьют ее еще до того, как она приблизится к их боссу.

Понимая, что это все иллюзорные прожекты, девушка все же не могла смириться с тем, что никогда больше не увидит Федора.

А если и увидит, то что скажет? Что его любит?