Может быть, они собирают сюжеты? Один за другим. Их жатва. Из которой они будут плести полотно судеб. Людей нынче много, на всех нужны крепкие нити.

С этими мыслями я вышел на лестницу и вцепился в перила. Нужно явно провериться на Пандорум, Артем. Это уже не смешно.

* * *

В ресторане было темно. Как обычно. Пока шел к нему, успел полностью погрузиться в свои мысли. Пустые столики, вокруг кресла сферы-коконы. Пустота. Полоски света на баре подсвечивали паукообразных машин по ту сторону стойки.

Одуванчик фотокристаллов, спустившись из темноты потолка пушистой макушкой, светился над одним столиков в центре. Там в своем коконе-кресле сидел Фадин-паук. И столик его ломился от еды.

Очутившись на пороге, взглядом окинув зал ресторана, невольно я поднял взгляд на это маленькое солнце. И ошалел. Не решаясь войти. Прямо на нем, легко касаясь пушинок кристаллов, на мысочках стояла, сама не более чем невесомая мысль, Мифиида. Она смотрела на меня, держась рукой за стебель. Пока прямо под ней, длинные тонкие пальцы Фадина-паука орудовали вилкой с ножом.

Стоило мне посмотреть на неё, как она, вороненые крылья раскрыв, легко оттолкнувшись взмыла ввысь, скрывшись во мраке. Чуть качнулся одуванчик под ней. Легким переливчатым смехом залились фотокристаллы. Заплясали тени, дрогнули будто от дуновения ветра.

Спичка натужно загудел, сотрясаясь всем телом.

Из кармана достал капсулу с фацелией. Она была похожа больше на блестящую конфету. Кажется, мне давно пора было отправится в стазис. Но вспомнив слова Юры, убрал ее обратно, во внутренний карман куртки, направился через весь зал к Фадину-пауку.

— А, Артем. — он поприветствовал меня дежурной улыбкой. Из-под тени полусферы, скрывающей его лицо вырвалось наружу облако дыма.

В тени его лица было не разобрать, но мне показалось, что что-то двигается у его головы, когда он говорил, словно мандибулы.

Сел без спроса в кокон напротив, нарочно придвинулся ближе. Когда глаза более-менее привыкли, я смог всмотреться в его лицо. Две короткие блестящие механические, в несколько сочленений, пятипалые ручки были прикреплены к его костюму в районе воротника. В одной тлела длинная сигарета, вторая в сложенном виде зависла, ожидая команды.

— Интересная штука.

Он рассмеялся и затянулся демонстративно.

— Студенты подарили. Знаете, очень удобно.

Фадин говорил, а свободна рука жестикулировала в такт его слов. Затем отложил вилку и нож, вытянул свои настоящие руки, они оказались настолько длинными, что перекрывали весь стол.

— Всё шутили, что пока я поднесу сигарету ко рту, успею сделать всего одну затяжку…

— Находчиво.

— Неудобно только стряхивать пепел. Все равно приходится помогать им.

После попойки в каюте Олега мы с Игорем больше не разговаривали. Всячески избегая друг друга. Быть может, это было мое желание. Я вообще старался никому не показываться. Или по случайности. Не знаю.

— У меня, кажется, Пандорум начинается. — говорю я буднично, заказывая на планшете еду.

За барной стойкой тут же начинается суматоха.

— Что-то конкретное?

— Вижу то, чего нет.

— Слишком рано.

Фадин-паук вновь принялся есть. Он разрезал мясо на тонкие кусочки, подолгу вымачивал в подливе, затем аккуратно затаскивал в кокон и наслаждением жевал. В перерывах курил.

— Может на фоне стресса. — многозначительно протянул я.

— Тогда слишком поздно.

Маленькой ручкой он отгонял дым. Вентиляция в кресле уже не справлялась.

— Тогда у меня нет идей, что это может быть.

— Видения в скольжении обычное дело. Так, собственно, последнее откровение о Пределе было и получено. Если верить источникам.

— Звучит слишком серьезно. Может быть пока не поздно, лучше поменять все на психоз. Тут все как-то приземленнее что ли получается.

Фадин-паук рассмеялся. Мне показалось, что за его смехом, наложенным будто поверх его мыслей, я слышу шелест крыльев.

— Вы же видели крепости-монастыри в глубоком космосе.

— Им кажется запрещено приближаться к планетам.

— Всё верно. — он отправил в рот очередной кусок мяса. — К старцам стекается много паломников. Пустота свята. Чем здесь хуже?

Мы помолчали, каждый думая о своем. Мне вспомнились лица Людей-Омутов с фотографий. Их поселения вокруг хребтов.

— Как думаете, у пятнадцать-восемьдесят девять, есть нечто подобное? Это центрирующее религиозное чувство? Почему мы не находим у них предметов культа?

— Думаю да. Но оно несколько редуцировано. Думаю, мы сможем найти некую иную форму этого чувства, выраженную в обычаях или обрядах.

— Говорят беседа лечит. — сказал я, сменив тему. — Лучше любого лекарства. Не хочу правда надоедать Вам…

На мгновение в круге света над столом показалось из-под непроницаемого кокона кресла его заинтересованное лицо. Его бородка была жесткой и блестящей, будто синтетическая.

— О чем будем беседовать, мой мальчик? — по-отечески спросил Фадин-паук. — Вы хотите поговорить о том, что видите?

Я отрицательно мотнул головой, стараясь не смотреть в темноту позади него. Боялся увидать там вновь свою шестикрылую принцессу.

— Это всё глупости. — говорю я. — Мозг так изголодался по людям, что рисует образы там, где их нет. Теперь в тенях чудятся силуэты и лица. Тут просто нужно на воздух.

Одуванчик над нами чуть качнулся. Присел под чьим-то весом. Совсем чуть-чуть. Я смотрел на то, как на столе раскачиваются тени, под придавленным светом. Меня пробил тут же холодный пот.

— Тогда, о чем вы хотели бы поговорить?

— О чем угодно.

К нам подполз, шустро перебирая конечностями, робот официант. В его начищенном до блеска металлическом лице я видел себя, наш столик, Фадина-паука. В искаженной перспективе его руки были еще длиннее и тоньше.

Дожидаясь, пока он расставит блюда, я закрыл глаза. Старался дышать размеренно и спокойно. Лишь бы не увидеть лишнего в отражении его забрала. Когда он ушел, я медленно открыл глаза.

— Молитесь перед едой?

Сначала я не понял вопроса. Но уловил посыл, молча кивнул.

— Расскажите, почему из всех направлений вы захотели изучать пятнадцать-восемьдесят девять?

После недолго молчания, в котором он с чувством пережевывал мясо, затем размеренно запивал вином, из-под купола кокона-кресла вырвалось облако дыма.

— Меня интересует функциональная стороны вопроса. — начал он. — С одной стороны, они уже довольно сильно отдалились от нас. Что нужно сделать, чтобы вернуть их в русло реки человечества. Придать им нужную антропоформу. С другой стороны, к ним еще применимы критерии, которые мы предъявляем себе. А значит, на их модели, можно… — он замялся, подбирая слова. — Много сказать о нас самих. Как на побочной ветви. И третье, наверное, узнать, а что будет, если мы поможем им отойти еще дальше от нас. Будем ли мы с этой дистанции лучше видеть и понимать самих себя?

— Это всё внешность, Игорь Семнович. Как цель исследования — да. Принимается. Но это не про вас,