миловидной тихой мышкой, затем – типичной английской гувернанткой, чопорной и занудной. Но, следовало признать, у этой особы имеется характер. Просто воспитание заставляет его прятать.

– Я… заблудилась в тумане, мистер Гамильтон. И пришла в себя уже утром в Уайтчепеле.

Это была новая версия, и примерно столь же правдивая, как и история с опиумным притоном. Что-то произошло с Элинор Кармайкл ночью, о чем она говорить не желала. Теперь Дамиан гадал, какие слова использовать, чтобы заставить женщину разоткровенничаться.

– Я хотела бы поговорить о другом, мистер Гамильтон. – Элинор села еще прямее, точно в позвоночник ей воткнули палку, подбородок вздернула еще выше и посмотрела на братьев в упор. – Я хотела бы попросить расчет.

– Вас так оскорбило то, что вы вчера подслушали? – полюбопытствовал Дамиан, рассматривая Элинор.

Та его проигнорировала, все свое внимание сосредоточив на Грегори.

– Моего воспитанника нет сейчас здесь, когда он вернется, неизвестно, и я оказалась в весьма щекотливой ситуации, мистер Гамильтон. Кроме всего прочего, я не привыкла проводить время в праздности, а у меня сейчас попросту нет работы. Поэтому я желала бы получить расчет.

– И рекомендательные письма, – предложил мягко Грегори. – У вас ведь нет ни одного, верно, мисс Кармайкл?

Щеки молодой женщины вспыхнули.

– У вас для гувернантки вообще-то довольно скверная биография, – вставил Дамиан. – Тетка-спирит, психиатрическая лечебница…

Элинор Кармайкл повернулась к нему, глядя в упор, и Дамиан опять обратил внимание на ее странные глаза, светло-карие, с яркими металлическими искрами в глубине. Сейчас глаза эти были полны гнева и обиды. Голос, которым, как оказалось, гувернантка управляла недурно, прозвучал холодно и жутко:

– Вы сейчас шантажируете меня?

– Излагаю факты.

– В таком случае, мистер Гамильтон, я определенно требую расчет, – отчеканила Элинор Кармайкл, поднимаясь. – Я буду готова уйти через полчаса. Всего хорошего.

Она кивнула коротко, ухитряясь сохранять ту же ровную осанку, и вышла стремительно, четко печатая шаг. Дамиан проводил ее взглядом и потер разнывшиеся виски.

– Так мы ничего не добьемся, – пожаловался Грегори.

Дамиан пожал плечами.

– Я не виноват, что у твоей гувернантки вдруг обнаружился характер. Где она все-таки была в эту ночь… Ладно, у нас еще есть полчаса. И, кстати, можем запереть ее.

Глаза Грегори метнули молнии, и пришлось с улыбкой убеждать, что это просто неудачная шутка. Впрочем, таковой слова Дамиана определенно не были. С Элинор Кармайкл не были сняты подозрения, а вдобавок ко всему она начала интриговать Дамиана.

Грегори прошелся по комнате из конца в конец несколько раз и только после настойчивой просьбы сел, потянулся за кочергой и поворошил угли в камине.

– Двигаемся дальше. Ты узнал о подругах Лауры? – спросил Дамиан.

Грегори покачал головой.

– Нет. Но мне удалось узнать о салоне леди Морроу. Эти бездельники собираются сегодня вечером. По слухам, будет какой-то медиум, новейшее развлечение.

Дамиан поморщился, но потом посветлел лицом.

– Там же можно будет расспросить и об увлечении Лауры оккультизмом.

– Кого расспросить? – вздохнул Грегори. – Дамиан, ты вообще знаешь, что из себя представляет подобный Салон? Бесталанные самовлюбленные артисты, художники и поэты говорят только о себе. Дамы разносят сплетни. Лакеи разносят выпивку, и это единственное светлое пятно всего вечера. Сумеешь ты разговорить леди Морроу или кого-то из ее подруг? Я так точно нет. Я был пару раз на таких вечерах, и леди ухитрялись заговорить меня за пару минут. Ты просто перестаешь понимать, что они тебе говорят. Это – бессмысленный набор звуков!

В этом был весь Грегори. Красавец и дамский угодник, он был не в состоянии провести в женском обществе достаточно много времени. Это создавало проблему, потому что и сам Дамиан не слишком уверенно себя чувствовал в подобных Салонах. Он мог бы разобраться с медиумом, с загадочным Спиритуалистическим Братством, но вот подруги Лауры представляли почти неразрешимую задачу.

– Идем. – Дамиан поднялся. – Поговорим с Элинор.

– О чем еще? – тяжело вздохнул Грегори. – О размере выходного пособия? Или о том, что мы закуем ее в кандалы в подвале, если она попытается сбежать от нас?

– У тебя есть подобный подвал? – хмыкнул Дамиан. – Нет. Прекрасная Линор – женщина, не так ли? Для нее разговоры в Салоне не должны составить особых проблем. Посулим ей что-нибудь за помощь.

– Для начала хотя бы просто извинимся, – вздохнул Грегори.

* * *

Уже второй раз за сутки Элинор собирала вещи. Открыла свой саквояж, вывалила все на постель и снова принялась укладывать, аккуратно, без прежней торопливости, стараясь, чтобы ничего не помялось, не порвалось и не затерялось.

– Вы всерьез вознамерились уехать, прекрасная Линор?

Элинор охнула и быстрым движением смахнула под кровать ворох белья, которое мужчинам видеть не положено. И почувствовала, как краска заливает ее лицо, шею, плечи. Дамиан Гамильтон словно бы ничего не заметил, прошел в комнату и опустился на стул. Старший из братьев остался стоять за порогом, соблюдая, как уже теперь понимала Элинор, видимость приличий.

Некоторое время они молчали, молчала и Элинор. Ей не хватало духу выпроводить мужчин, чтобы продолжить сборы. Чтобы как-то занять руки, она взяла со столика потрепанную Библию и принялась бездумно листать ее, пытаясь вспомнить, откуда же взялась эта книга. Не от отца досталась, точно. Подарил кто-то из прежних хозяев? Едва ли. Мисс Гудвилл? Кто-то еще в школе? А, точно. Лечебница. Когда ее выписывали из лечебницы, Библия была душеспасительным подарком, напоминанием о правильном и неправильном.

Элинор выронила книгу и нагибаться за ней не стала.

– Я хотел бы извиниться, мисс Кармайкл, – проговорил наконец Грегори Гамильтон. – То, что вы вчера услышали… это было отвратительно. Я понимаю ваш гнев. И ваше желание уйти.

Голос звучал убедительно, покаянно, со стыдом, и Элинор не смогла сдержать улыбку. Она готова уже была сказать, что прощает мистера Гамильтона – хотя пожелание взять расчет остается в силе, – но тут Дамиан все испортил.

– Однако вы подслушивали, прекрасная Линор, а это уже вам чести не делает.

Элинор метнула на него короткий недобрый взгляд и отвернулась.

– Я вас прощаю, мистер Гамильтон, – сказала она суше, чем собиралась первоначально. – И тем не менее я требую расчет.

Грегори Гамильтон потер шею – странный, полный неуверенности жест, подобных которому Элинор прежде за ним не замечала. Потом сказал с большой неохотой:

– Нам нужна ваша помощь, мисс Кармайкл.

– Помощь? – Элинор посмотрела сперва на старшего, потом на младшего Гамильтона и чуть было не воскликнула: «После всего?!» – но вовремя прикусила язык. Она еще не растеряла вконец свои манеры.

Грегори Гамильтон все же переступил порог, сделал несколько нервных шагов, развернулся и пошел назад к двери. Словно дикое животное в клетке.