Лили осталась с малышкой одна.

— Да уж, вот это помощник, — прошептала она, неся Эшли вванную. — Ничего не скажешь.

— Ага, — согласилась Эшли.

Лили заметила, что, глядя на личико Эшли, она держит себя вруках, однако сейчас смотреть следовало не туда. Для неопытных рук сменаподгузников — нелегкая задача, хотя Эшли перенесла процедуру с неожиданнымстоицизмом.

Пижама никак не снималась, зато подгузник соскочил оченьлегко. Лили стояла в ванной, держа толстый грязный подгузник в одной руке, адругой придерживая девочку, чтобы та не упала с пеленального стола.

— Я же не могу оставить тебя здесь и пойти выбросить подгузникв мусорное ведро, — объяснила она малышке.

Эшли весело залепетала и звонко зашлепала губами.

— Хочу сок, — сказала она. — Хочу ченье.

— Потерпи минутку. Давай сначала оденемся. — Лили положилаподгузник на стол, решив выбросить его позднее. Интересно, где же тут ведро?Силы ее иссякали. Кристел никогда не была очень организованной, однаконаверняка поставила ведро и упаковку с чистыми подгузниками в пределахдосягаемости.

— Лили грустная, — заметила Эшли. — У нее слезки.

Лили осознала, что ее щеки залиты слезами.

— Ты права. — Она вытерла лицо детской салфеткой. — Всехорошо, — заверила она Эшли, ощущая, что внутри у нее как будто стремительноразматывается канат. Она больше не принадлежала себе. Ее лучшая подруга умерла,а Лили не могла даже поплакать о ней. — Все в порядке, — она заставила себяулыбнуться. — Да?

— Да.

Лили засуетилась, надевая на малышку подгузник, маечку иштанишки. Подняв Эшли, чтобы поставить ее на пол, она заметила свое отражение вкруглом настенном зеркале в розовой раме.

Она выглядела так, как и предполагала, — после такой-тоночи. Но в душе Лили все изменилось. Теперь там царила ужасная, непрогляднаятьма. Торопясь вслед за Эшли, спускавшейся по ступенькам, Лили осозналаокончательно и бесповоротно, что ее жизнь никогда не будет такой, как прежде.Она вдруг увидела в себе другого человека, незнакомку, оказавшуюся в ее теле.

Эшли держалась за палец Лили, пока они мучительно медленноспускались по лестнице, с каждым шагом приближаясь к ужасной реальности. Шонстоял внизу. Лицо его было непроницаемо. Когда они дошли до середины, Лилиощутила, что кто-то идет за ними, и оглянулась.

— Чарли!

— Мама, — сонным голосом пробормотала Чарли. — Где мама?

— Мама! — ангельским голоском повторила за ней Эшли.

Лили и Шон обменялись растерянными взглядами. При видезаспанного личика Чарли Лили чуть было не расклеилась снова. «Как? — в ужаседумала она. — Как сказать ей это? »

— Доброе утро, зайка. — Лили погладила девочку повзъерошенным волосам.

— Привет, Лили. Привет, дядя Шон. Что у тебя с лицом?

— Привет, кнопка, — сказал Шон. — Может, пойдешь посмотришь,не проснулся ли Камерон?

— Он никогда не встает так рано по субботам. — Чарлиперевела серьезный взгляд с Шона на Лили. И, видев понимание в ее глазах, Лилипохолодела.

— Хорошо, — покорно сказала Чарли. — Пойду разбужу его.

— Она догадывается: что-то случилось, — заметил Шон. Лилиподняла малышку на руки, внесла в кухню и посадила в детский стульчик.

— Она догадалась об этом еще вчера.

Шон взял коробку с детским печеньем и протянул одно Эшли,глядя на нее так, словно перед ним бомба с часовым механизмом. Секунду девочкамолча смотрела на него, потом взяла печенье.

— Пасибо! — сказала она.

Казалось, Шон теперь нравился ей больше.

Взяв чашку с недопитым чаем, Лили сделала глоток, однако чайостыл и стал горьким. Она вспомнила, что заварила его еще до возвращения Шона.Это было целую вечность назад, в другую эпоху, до того, как Лили пришлось лицомк лицу столкнуться с тем фактом, что Кристел и Дерек вышли вчера из ее класса,а потом сорвались с обрыва.

— Что случилось? — спросил Камерон хриплым со сна голосом.

Чарли бросилась к Шону.

— Я его разбудила, и теперь он злится на меня.

Лили налила в поильник сок и протянула его малышке. Камерон,настороженный, стоял в дверном проеме, словно готовый в любой момент обратитьсяв бегство.

Лили почувствовала на себе взгляд Шона. «Как?» — безмолвноспрашивал он.

«Бедные дети! — Лили стиснула зубы, чтобы подавить рыдание.— Мы — все, что у них осталось».

Шон откашлялся, взял Чарли за руку и посмотрел Камерону вглаза.

— Произошла автокатастрофа. Вчера.

Личико Чарли сморщилось, а плечи поникли и задрожали. Шонобнял ее. Лили пошла к Камерону, протягивая к нему руки. Камерон словно незаметил ее жеста; он стоял, холодный как камень, и выражение его лица неизменилось.

— Ваши мама и папа ехали вместе, а из-за погоды дорога былаочень опасная, — продолжил Шон. Казалось, будто он сам не верит в свои слова. —Машина попала... ох... она сорвалась вниз с обрыва.

Слушая Шона, Лили смотрела на его лицо — оно становилось всебледнее. Настороженность Камерона постепенно исчезала.

Мелкие капельки пота блестели у Шона над бровями и верхнейгубой. Лили размышляла о том, чем он занимался, пока все они спали. Вспомнилацарапины на его лице и руках, разорванный свитер, грязные ботинки, брошенные удвери. Шон первым обнаружил брата и Кристел. Что он увидел там? Прикасался ли кним? Плакал ли?

Задавая себе все эти вопросы, Лили удивилась: она почтиничего не чувствовала. Она осознавала факты, однако почему-то они не вызывали вней отчетливых эмоций.

Слишком многое нужно было прочувствовать, слишком о многомнужно было поговорить. Слишком многое предстояло объяснить. Лили медленнопротянула руку и коснулась Камерона.

— Мы не знаем, что сказать, — прошептала она.

— Ничего не надо говорить. — Он пристально посмотрел на нее.

— Нет, надо, но никто не знает, с чего начать.

— Так чего вы смотрите на меня? — Камерон отдернул руку. Намгновение лицо мальчика исказила боль, а потом на нем застыло ошеломленноевыражение раненого животного.

Увидев, как страдает Камерон, Лили поняла, что есть нечтогораздо более тяжкое, чем ее скорбь.

Суббота

7:05

Шон мучительно пытался найти слова, чтобы высказатьневозможное. Во рту у него пересохло.

— И где же они? — спросил Камерон.

— Мамочка! — жалобно прошептала Чарли.