Майкл вздохнул с облегчением.

— Хорошо, — сказал он, — мне этой ночью надовыйти в город. — Он улыбнулся. — Думаю навестить отца, повидаться смамой и Конни. Кроме того, мне надо уладить еще кое-какие дела.

Подобно дону, Майкл никогда не пускался в подробности, и наэтот раз он не хотел рассказывать Сонни, что должен встретиться с Кей Адамс. Небыло никакой причины скрывать это, это была всего лишь привычка.

Из кухни послышались громкие голоса. Клеменца вышелпосмотреть, что случилось. Он вернулся с пуленепробиваемым жилетом Луки Брази,в который была вложена огромная дохлая рыба.

— До Турка дошли сведения о его шпионе ПаулоГатто, — сухо заметил Клеменца.

— И нам теперь тоже известно, где Лука Брази, —ответил Тессио.

Сонни зажег сигарету и отхлебнул виски. Майкл был удивлен:

— Что, черт побери, означает, эта рыба? — спросилон.

Ему ответил консильори, ирландец Хаген:

— Рыба означает, что Лука Брази спит на дне морском.Таков старинный сицилийский обычай.

В подавленном настроении Майкл Корлеоне в ту же ночь вышел вгород. Он чувствовал, что против своего желания все больше и больше погрязает вдела семейства и с раздражением думал о том, что Сонни использует его, каксекретаршу. Он участвовал в тайных совещаниях семейства и все делали вид, чтона него можно положиться даже в таких вопросах, как убийство. Теперь, идя насвидание с Кей, он чувствовал по отношению к ней вину. Никогда он не был с ней доконца откровенен в вопросах, связанных со своей семьей. Кое-что он ейрассказывал, но всегда сопровождал свои рассказы шутками, так что все этоказалось больше кадром из приключенческого фильма, нежели тем, чем было насамом деле. Теперь в отца стреляли на улице, и старший брат готовится мстить.Таково истинное положение дел. Но Майкл сказал ей, что случай с отцом был всеголишь «аварией» и что больше никаких бед не ожидается. На самом деле, все тольконачинается. Ясно, что Солоццо — человек исключительной смелости и энергии. Он всостоянии преподнести настоящий сюрприз. Но в этой войне, он, Майкл,всего-навсего «гражданское лицо», и чтобы вовлечь его в эту войну, егосемейству придется дать ему намного более ценные награды, чем он получил вовремя второй мировой войны.

Майкл почувствовал вину по отношению к отцу. Его отецпродырявлен, как сито, а до него лучше всего дошли слова Хагена о том, что речьидет о бизнесе, а не о сведении личных счетов. Отец расплатился за силу,которой обладал всю свою жизнь, за уважение, которое он отобрал у окружавшихего.

Майклу захотелось уйти от всего этого, жить своей жизнью. Ончувствовал, что не может окончательно порвать с семьей, пока не пройдет кризис.Он должен помогать, не лишаясь статуса «гражданского лица». Вдруг ему сталоясно, что его не устраивает отведенная ему роль, роль нестроевого, рольубежденного пацифиста. Поэтому и слово «гражданский» то и дело проникая всознание, заставляло Майкла сердиться.

Кей ждала его в вестибюле гостиницы. (Двое из людей Клеменцаотвезли его в город и выпустили на ближайшем от гостиницы перекрестке,предварительно убедившись, что за ними никто не следит.)

Они поужинали и выпили несколько стаканов виски.

— В котором часу ты идешь к отцу? — спросила Кей.

Майкл посмотрел на часы.

— В 8.30 официально прекращается посещение больных.Пойду, когда там никого не будет. Меня пропустят. У него своя палата, так что япросто смогу посидеть некоторое время рядом с ним. Не думаю, что он уже всостоянии говорить или просто понять, что я пришел навестить его. Но я обязанпойти к нему.

— Я переживаю за твоего отца, — тихо сказалаКей. — На свадьбе он показался мне таким добрым. Я не верю тому, что о немпишут газеты. Уверена, что почти все — ложь.

— Я тоже так думаю, — вежливо ответил Майкл.

Он и сам поразился осторожности, которую соблюдал вразговоре с Кей. Он любил ее, верил ей, но никогда не станет рассказывать ейсекреты из жизни отца и всего семейства. Она посторонний человек.

— А что с тобой? — спросила она. — Ты тожеможешь оказаться замешанным в эту войну банд, о которой с такой радостью пишутгазеты?

Майкл улыбнулся, распахнул пальто и сказал:

— Посмотри, пистолетов нет.

Кей рассмеялась. Было уже поздно, и они поднялись в номер.Она приготовила две порции коктейля, села к нему на колени и начала потихонькупить. Под платьем она казалась шелковой, его рука дотронулась до еебелоснежного бедра. Одетые, они вместе упали на кровать…

— Это у вас, солдат, называют раз-два? —проговорила через несколько минут Кей.

— Да, — ответил Майкл.

— Неплохо, — сказала Кей сдержанным тоном.

Они продремали некоторое время, потом Майкл встал иозабоченно посмотрел на часы.

— Черт побери, — сказал он. — Почти десять.Надо идти в больницу.

Он пошел в ванную помыться и причесаться. Кей вошла за ним ируками обняла его за талию.

— Когда мы поженимся? — спросила она.

— Когда захочешь, — ответил Майкл. — Мнекажется, ты должна все объяснить родителям.

— Чего объяснить? — тихо спросила Кей.

Майкл повел расческой по мокрым волосам.

— Скажи, что встретила хорошего и красивого парня,итальянца. Отличные оценки в Дартмуте. Крест за доблестную службу во времявойны, и это вдобавок к золотому сердцу. Но его отец один из главарей мафии,которому приходится убивать дурных людей. Иногда — подкупать государственныхчиновников, в него стреляют на улице, и он весь продырявлен. Но это не имеетникакого отношения к сыну, который ведет честный образ жизни и тяжело трудится.Ты считаешь, что сможешь все это запомнить?

Кей прислонилась к двери ванной комнаты:

— А это правда? — спросила она. — Этоправда. — Она запнулась. — Он и в самом деле убивал?

Майкл кончил причесываться.

— Не знаю, — сказал он. — Никто не знает. Ноя не буду удивлен, если узнаю, что это правда.

— Когда мы снова увидимся? — спросила она его ужеу двери.

Майкл поцеловал ее.

— Я хочу, чтобы ты поехала домой и поразмыслила надвсем этим у себя в деревне, — сказал он. — Я не хочу, чтобы ты былазамешана в это дело. После рождественских каникул я вернусь в университет, и мывстретимся в Ганновере. О'кэй?