Я прикрыл глаза.

Так, Беттина, Беттина…

Книга жизни моей питомицы зашелестела передо мной своимиразноцветными страницами и послушно раскрылась на нужном месте.

Брюссельский пансион, куда маленькую Летицию сплавил папаша.Управляет им англичанка, обнищавшая гранд-дама из окружения свергнутого короляЯкова. В пансион принимают дворянок-католичек со всей Германии и Фландрии. Учатманерам и идеальному почерку, а также языкам — английскому, французскому илатыни.

Беттина фон Гетц — славная девочка с кротким взглядом иутиной фигурой, дочка дорновских соседей. Всё время, проведённое на чужбине,подруги неразлучны. Помните, я описывал сценку, как пансионерки глазеют насвадебный кортеж? Беттина тоже была там. Стояла рядом с моей, обняв её за плечои мечтательно улыбалась.

— Представим, Кларочка, что ты Беттина, — бодро сказалаЛетиция, сев передо мной и уперев локти о стол. — У тебя такие же круглыеглаза. Дай мне совет, моя рассудительная подруга.

Охотно. Советы — это как раз по моей части.

Я кивнул, показывая, что готов слушать. Моя питомицапрыснула, но сразу же посерьёзнела.

— Вот тебе задачка. Желтолицый сморчок требует с менядвадцать одну тысячу триста пятьдесят ливров да три тысячи за свои услуги, хотьтеперь и не очень понятно, в чём они заключаются. Пять тысяч — цена выкупа, изнающие люди говорят, что ещё столько же может уйти на бакшиш и непредвиденныерасходы. Я же получила под заклад Теофельса от нашего сопливца тридцать тысяч.Допустим, я поторгуюсь с Лефевром и на сколько-то собью цену. Но с чемостанется отец, когда вернётся из плена больной и измученный? Ни дома, ниденег…

Я обратил внимание на то, что в эту минуту она не думала осебе и своём будущем — только об отце. Благородное сердце!

Между тем Летиция продолжила своё размышление вслух.

— Все эти соображения на одной чаше весов. На другой лишьодна гирька, но зато золотая! Через каких-нибудь две недели корабль достигнетберегов Барбарии. Отец будет спасён, мы с ним никогда больше не расстанемся! Иещё. Лефевр сказал, что капитана зовут Дез Эссар. Это одна из лучших фамилийФранции. У покойного Людовика Тринадцатого некий Дез Эссар командовалкоролевскими гвардейцами. Думаю, на человека из такого рода можно положиться…

Но оживление тут же оставило её.

— Вдруг я отдам им все свои деньги, а они меня обманут? Илидаже не обманут, а просто отступят перед трудностями. Каких бы благородныхправил ни был Дез Эссар, для него мой отец — чужой человек. В лучшем случаекапитан исполнит свои инструкции, нельзя требовать от него большего. Как же мнебыть, дорогая моя Беттина?

«Ты сама только что ответила на этот вопрос», — мысленносказал я и кивнул в сторону окна.

Но она не поняла.

— Ты считаешь, я должна потолковать с капитаном и убедитьего, что мой отец — самый лучший, самый драгоценный человек на свете? Конечно,я сделаю это. Но я некрасноречива и плохо умею взывать к состраданию, ты всегдаэто говорила.

Да нет же! Разжалобить капитана корсарского судна — пустаязатея. Я нетерпеливо топнул ногой. Желая разъяснить свою позицию, перелетел наподоконник и постучал клювом в стекло, за которым виднелась стена и торчащиенад нею мачты.

Самой надо плыть, милочка, самой! С попутным ветром этовсего лишь двухнедельное плавание, пустяк! А уж если ты окажешься в Сале, то недашь кораблю уплыть обратно, пока мавры не отдадут твоего обожаемого фатера!

— Вы меня не слушаете, госпожа Мёнхле, — грустно улыбнуласьЛетиция. — Вам интереснее смотреть в окно. А ведь вы мне не только подруга, нотеперь ещё и родственница. Нехорошо.

Этого я не понял. Почему «госпожа Мёнхле»? В каком смысле«теперь родственница»? Очевидно, не все странички жизни моей подопечнойзапечатлелись у меня в памяти с одинаковой ясностью. Пришлось перелистнуть ихвновь.

Ах, вот оно что…

У Летиции было две тётки, давно вышедшие замуж, и три дяди.Старший Клаус, стало быть, умер без потомства. Следующий по возрасту послеФердинанда, Андреас, пошёл по духовной линии и тоже успел покинуть сей мир.Младший, по имени Корнелиус, был наёмником, много лет назад отправился искатьсчастья в далёкую Московию, где и сгинул. Таким образом, Летиция — единственнаянаследница родового имения. Но у неё, оказывается, есть сводный брат. Он неносит имени фон Дорнов, потому что рождён вне брака, в нарушение церковныхзаконов. Произвёл сего бастарда аббат Андреас, вследствие чего мальчик получилфамилию Мёнхле, то есть «монашек». Иеронимус Мёнхле выучился наукам у иезуитов,проявил недюжинные способности к финансам и разбогател на ломбардно-ссудныхоперациях. Ныне состоит в ранге коммерцсоветника при вюртембергском дворе идаже получил от герцога дворянскую грамоту, но этого Иеронимусу мало. Онмечтает стать настоящим аристократом. В конце концов, разве он не потомоккрестоносцев? Если бы он стал владельцем родового замка, через некоторое времявсе забыли бы, что он, как говорится, рождён «вне колыбели».

Я вижу, как сопящий Мёнхле, хлюпая от волнения носом,подносит Летиции алмазное кольцо. Он явился к кузине с предложением руки исердца. Вижу, как коммерцсоветник бежит к карете, провожаемый заливистымсмехом.

Потом вижу его в церкви перед аналоем. Рядом — невеста. Ненаследница замка Теофельс, но зато баронесса. Это Беттина фон Гетц, её лицопечально и покорно судьбе. Бедняжку попросту продали, как продают лошадьблагородных кровей. Господин Мёнхле удачно вложил деньги — повысил свойаристократический статус. Потому-то моя питомица и называет свою подругуродственницей, хотя правильнее было бы сказать «свойственница».

Заодно уж я вытягиваю из нашей общей с Летицией памяти ещёодин эпизод с участием Иеронимуса.

Зимний вечер в Теофельсе. В огромном камине потрескиваютполенья. По стенам и высокому потолку качаются красные и чёрные тени.

— …Это совершенно беспроцентная ссуда, милая сестрица.Предлагаю вам её, как родственник, как искренний друг. Тридцать тысяч звонкоймонетой! На целый год! — Пухлые щёки коммерческого советника подрагивают,багровый язык облизывает губы. — Что такое «залог»? Пустяк! Формальность,необходимая для того, чтобы я мог провести эту операцию через своибухгалтерские книги. Вы вернётесь с дорогим дядюшкой, отдадите мне деньги, ибудете жить-поживать в этом славном доме.

Мёнхле скользит жадным взглядом по гербу над камином, поразвешанному оружию, по кабаньим и оленьим головам.