– С нетерпением жду, когда ты о нем расскажешь, – говорит Элайджа, протягивая руку к моим синтетическим локонам. – Надеюсь, в скором времени ты зайдешь в мой салон? Бесплатно, разумеется. Я не могу не отблагодарить тебя за то, что ты привела Тома в мою жизнь.

– Это моя работа! – Я чувствую, что краснею. – Как у вас дела продвигаются, ребята?

– Фантастически! О Боже, я так сильно его люблю. – Он начинает шарить по карманам, вытаскивает телефон и листает галерею. – Погоди, сейчас сама увидишь!

Элайджа открывает фотографию – они с Томом на верблюдах, среди серебристых песков, уходящих вдаль.

– Ух ты! – ахаю я. – Неужели ты смог?..

– Мы это сделали! В том кафе, на нашем самом первом свидании, мы заказали билеты в Марокко! Том сказал, что мне пора перебороть свои страхи. Мы только что вернулись. Кусочек солнца посреди зимы – самое то!

Он выглядит очень загорелым. Но кое-что еще словно исходит от его кожи – солнечный свет и сияние первой любви.

– Уже слетали в первый совместный отпуск, – замечаю я. – Немного скоро, тебе не кажется?

– Если ты так считаешь, – вздыхает Элайджа, – то следующее фото ты точно не одобришь!

Он пролистывает снимки до их совместного селфи – посреди шумного марроканского рынка, каждый отставил безымянный палец, у обоих там по золотому кольцу.

– Нет! – Я хватаюсь за голову. – Не могу поверить!

– Мы это сделали! – радостно визжит Элайджа. – Мы помолвлены! Мы разговаривали насчет Нового года, и Том посмотрел мне прямо в глаза и сказал: «Не хочу думать, как встречать Новый год, если не буду знать, что ты со мной навеки». Я понимаю, что все это слишком быстро…

Я начинаю мысленно считать в обратном направлении. Я потеряла ощущение времени за последние дни.

– Прошло около шести недель, – продолжает Элайджа, заполняя пробелы. – И месяц с тех пор, как мы обручились. Все думают, что мы сошли с ума! – Он хихикает. – Но ты всегда сама говоришь: «Когда вы знаете – вы знаете».

И тут я ощущаю толчок внутри. Напоминающий о той твердокаменной уверенности, которую я почувствовала, встретив Гарри впервые; и как это чувство укрепилось на нашем новоселье, когда я увидела его с бутылкой текилы.

– Вы сошли с ума! – улыбаюсь я. – Но это романтично, не правда ли?

Элайджа хлопает в ладоши:

– Я надеялся, что ты так скажешь! И обязательно приходи на свадьбу в канун Нового года, и приводи своего мужчину. Слушай, мне надо бежать, клиент ждет… мы вышлем тебе приглашение! Обещай, что придешь, пожалуйста! – И с этими словами он забегает обратно в парикмахерскую.

Свидание Морвены назначено на семь часов вечера. Бобби зарезервировал мне мою обычную кабинку и непомерно взволнован, что будет принимать кого-то из инста-звезд в своем ресторане. Он написал мне уже три раза сегодня утром, похвастаться, что снова и снова начищает стаканы и столовые приборы, пока они не засияют как следует. У меня еще достаточно времени, чтобы заскочить в офис и рассказать Эйд об Элайдже с Томом; пускай это слишком скоропалительная свадьба, но она первая в моей карьере, и я чувствую шквал воодушевления, который приглушает мое беспокойство из-за предстоящего вечера. Я звонила Морвене утром, чтобы дать кое-какие советы напоследок, и разговор завершился ее словами: «Пускай он лучше окажется чертовски идеальным, да?» – и я хорошо представляю ее ухмылку, когда она это произносила. Однако до Роуэна я дозвониться не смогла. Я хотела убедиться, что он пододвинет ей стул и позволит самой выбрать вино. Судя по всему, ее это заботит больше, чем то, хороший он человек или нет.

Я поднимаюсь по лестнице на второй этаж и почти готова вставить ключ в замок, когда слышу через дверь голос Эйд. Что-то в ее тоне удерживает меня от того, чтобы войти немедленно: она разговаривает тише и быстрее, чем обычно. Я замираю и прислушиваюсь.

– Говорю тебе, Стью, с ней что-то не так. Не знаю, что именно, но это странно…

Я задерживаю дыхание.

– Я никогда не виделась с Гарри, тебе это не кажется странным? И Верити, ее лучшая подруга, посоветовала мне не копать слишком глубоко, а просто смириться с тем, что Кэйтлин держит некоторые вещи в тайне.

Я пытаюсь вспомнить ту ночь со Стью и слова, которые ему говорила. Но все это затерялось в моем мозгу, смылось стаканами белого вина и текилы.

– В этом нет ничего странного, Эйд. Многие хотят держать свои отношения в секрете, – отвечает Стью размеренным голосом. – Ты вечно впадаешь в истерику по любому поводу, хотя в этом нет никакой необходимости. Остынь немного.

Она повышает голос:

– Не говори мне «остынь»! Речь идет о моей работе! И о твоей работе тоже, твоей репутации.

Стью хихикает:

– С чего вдруг? Ты чересчур остро на все реагируешь, подруга.

– Вот, гляди! – торжествующе произносит Эйд. Наступает пауза. Черт побери, на что такое они смотрят? Я всегда знала: найдется нечто, что меня разоблачит, – страх перед этим живет во мне уже несколько месяцев, – но думала, что смогу разобраться с этим, когда время придет. Что сумею придумать разумное объяснение и с легкостью выкрутиться. А теперь я стою по другую сторону двери, застывшая и обессилевшая.

– Дай-ка я взгляну поближе, – говорит Стью.

– Это Гарри, – сообщает Эйд. – А это я не знаю кто, какая-то симпатичная девушка. Но ты узнаешь его по фотографиям с Кэйт? По тем, которые мы только что использовали в масштабной рекламной кампании?

«Что за девушка?» – гадаю я. Кто она, Гарри? Это Кимберли, секретарша? Или кто-то еще?

– Ну да, вероятно, это его приятельница. – Голос Стью звучит немного снисходительно, раздраженно. Как будто у него случались такие разговоры с Эйд много раз и раньше. – Парни и девушки могут быть просто друзьями, Эйд.

Я представляю себе ее лицо: хмурое, сердитое из-за его тона.

– Прочтите подпись, Ватсон, – передразнивает она его интонацию. – «Один год», со смайликом-сердечком!

– О… ну возможно. Хм, хотя не знаю – она в велосипедном снаряжении, если Гарри тоже этим увлекается, может, это как-то связано с ездой на велосипеде?

Теперь Стью уже не так уверен, он скорее сбит с толку.

Это, должно быть, Джулия. Джулия с ее блестящими темными волосами, которые всегда выглядели уложенными феном, даже когда она возвращалась с восьмидесятимильной велопрогулки – розовощекая и с энтузиазмом щебечущая, что я должна «непременно присоединиться к ним в следующий раз». Наверно, она теперь тоже появилась в социальных сетях. Вот что меня раздражало в ней в числе прочего – то, как Гарри всегда ставил ее в пример, когда мы ссорились, и я настаивала, что у всех людей нашего возраста есть «Инстаграм», а он отвечал: «У Джулии из моей велосипедной группы – нет».

Я пыталась кататься на велосипеде вместе с Гарри. Помню, как однажды складывала вещи для пикника: наше старое клетчатое одеяло и множество маленьких контейнеров с разными вкусностями – представляя, как мы приедем на велосипедах в действительно живописное место, откроем бутылку игристого вина и будем валяться на одеяле, глядя в облака. Но у Гарри оказались другие планы. Он выбрал маршрут до Пик-Дистрикт. «Легкие десять миль», сказал он, забыв упомянуть, что большинство из них в гору и что моя задница – с непривычки и поскольку я поеду на взятом напрокат велосипеде – будет болеть всю дорогу. «Ты должна с этим справиться, крути педали!» – кричал он сквозь ветер, постоянно на фут или два меня опережая. «Как?» – орала я в ответ. Когда мы наконец устроились на пикник, мое лицо было красным, как помидор, волосы спутались от шлема, а уровень сахара в крови так упал, что я сорвалась, едва он упомянул имя Джулии, заявив, будто сперва она тоже затруднялась, но «быстро освоилась». «Ах, прости, что я не Мисс Идеальная Джулия!» – выкрикнула я. Гарри лишь покачал головой и велел мне что-нибудь съесть, дабы успокоиться. И в итоге мы сели на обратный поезд до Шеффилда в полнейшем молчании.