Я Арика спрашиваю:

– Зачем я вам понадобился? Вас здесь и так по-моему слишкоммного.

Он отвечает:

– Мне ты и на фиг не нужен, Юрий Иванович почему-то очень втебя верит. Мы здесь поджидаем одного знакомого…

– Колыванова, что ли? – допер я.

Арик на меня зыркнул недовольно и говорит:

– Ишь ты, догадливый какой. Его самого. Ну, шеф и хотел,чтобы ты при первом разговоре присутствовал.

– А чего мы все в одной комнате толчемся? – спросил я внедоумении.

Тот огрызнулся:

– Тебя не спросили.

Я посидел немножко, посмотрел на этих двух неврастеников иговорю:

– Может, кофейку сообразим?

Арик остановился и уставился на меня как баран на новыеворота.

– А ты что, кофе варить умеешь?

– Ну умею, – ответил я обиженно. Что-что, а кофе варитья выучился. – А кофе у вас есть? – спрашиваю хозяйку.

Она взглянула на меня безумными глазами и отмахнулась:

– Какой еще кофе? Да есть там, в шкафчике на кухне…

Я вышел на кухню мимо напряженно затаившихся в коридоребойцов. Даже то, что можно было не пялиться на эту парочку в комнате, уже былохорошо. Открыл кухонный шкафчик и кофе, конечно, не нашел. Долго рылся там ивдруг наткнулся на довольно большую картонную коробку с фотографиями. Сначала ябез особого интереса взглянул на эти снимки, но вдруг увидел среди них хорошознакомую мне физиономию Хомячка – Колыванова. Ага, тетенька-то тоже на негокомпромат собирала!

В коридоре послышались шаги Арика, я торопливо спряталнесколько фотографий во внутренний карман и закрыл коробку. Когда Арикпоказался на пороге кухни, я как раз увидел в глубине шкафа банку кофе.

– Ну что ты тут возишься? – подозрительно спросилДимирчан.

– Да вот, кофе не мог найти. Кстати, приличный кофе. –Я показал ему банку «Рабусты».

Арик открыл банку, понюхал и кивнул:

– Ничего, ты, главное, его не испорти, – и вышел изкухни.

Я нашел джезву и занялся приготовлением напитка. В самомразгаре этого сложного процесса Арик снова появился на пороге и тихо сказал:

– Завязывай. Колыванов подъехал. Сиди здесь тихо.

Я кивнул и снял джезву с огня. Арик показал мне жестом настул и прижал палец к губам. Сам он достал из кобуры пистолет и встал на порогекухни.

Мне с моего места коридор был виден почти весь. Бойцызамерли по бокам от двери. Все ждали.

По кухне распространялся божественный ароматсвежезаваренного кофе. Мне мучительно хотелось плюнуть на все и налить себечашку, но, увидев лицо Димирчана, я понял, что ему хочется кофе еще сильнее,чем мне, и от этой мысли я сразу повеселел.

Прошло несколько минут. Я ждал звука подъехавшего лифта, нона лестнице было тихо. Вдруг среди этой тишины совершенно неожиданно раздалсядверной звонок.

Видимо, сценарий был обговорен заранее. Один из бойцовмахнул рукой, Елена Сергеевна подошла к двери и спросила:

– Арсений, это ты?

И тут в ответ на ее слова трижды громыхнули выстрелы.

От двери полетели щепки, Елену Сергеевну отбросило кпротивоположной стене коридора. Арик бросился вперед, бойцы возились сзапорами, а с лестницы прогремело еще несколько выстрелов – правда, звук былсовсем другой.

Я выглянул в коридор. Елена Сергеевна лежала на полу, вся еегрудь и живот превратились в темно-багровое месиво. Но она еще была жива – ротприоткрывался, как у выброшенной на берег рыбы, глаза еще сохранили осмысленноевыражение и, казалось, что-то искали.

Димирчановские бандиты наконец справились с замками ираспахнули дверь – впрочем, наверное, они сделали это быстро, просто время такуплотнилось, что секунды ползли, как пьяные улитки, – и как только дверьоткрылась, в коридор буквально ввалился Колыванов. То есть он сделал один шаг вдверь и тут же рухнул ничком на пол, причем по его позе я понял, что он-то ужточно мертв.

Глаза Елены Сергеевны наконец нашли то, что искали, –труп Арсения Колыванова. Взгляд ее остановился на мертвеце, и – честное слово –на губах этой буквально разорванной на куски женщины появилась улыбкаудовлетворения. Правда, эта улыбка просуществовала буквально долю секунды –глаза ее тут же подернулись мутной белесой пленкой, и Елена Сергеевна умерла.

В дверях квартиры появился невысокий, но очень широкоплечийи коренастый парень с растерянной физиономией и пистолетом Макарова в руках.Арик наконец опомнился и набросился на этого бойца:

– Ты что, козел, с пальмы рухнул? Тебе велели страховатьлестницу, чтобы этот кадр не ушел, а ты его замочил, сучье вымя! Я тебя сейчассамого пришью! Нам он живой нужен был!

– Ара Акопович, – извиняющимся тоном забубнилбоец, – он же стрелять начал. Ну, я подбежал, а он на меня стволразвернул. Что же я, должен был ждать, пока он в меня всю обойму разрядит?

– А, иди ты! – махнул рукой Димирчан. – Ладно,потом поговорим, на «разборе полетов».

Он нагнулся к Колыванову, прикоснулся пальцами к шее иплюнул:

– Мертвее не бывает. Провалили дело.

Тут он увидел меня и еще больше разозлился.

– А ты что здесь торчишь? Жмуриками любуешься? У тебя что –своих неприятностей недостаточно, в чужие вляпаться хочешь? Вали отсюда, покажив! И забудь все, что видел. Мы тут сейчас прибираться будем.

Мне два раза повторять не пришлось: неприятностей мне и безтого хватало, здесь Димирчан прав. И оказаться даже поблизости от двойногоубийства совсем мне не улыбалось.

Я боком проскользнул мимо двух трупов и озабоченносклонившихся над ними орлов-пеликанов и дал деру, стараясь не бросаться в глазаслучайным прохожим.

В кафе было тихо и малолюдно. Надежда выбрала самый дальнийстолик в углу. Рядом никого не было, только пушистый черный кот спал набатарее, свернувшись калачиком.

– Вам взять что-нибудь к кофе? – спросил я.

– Нет. – Надежда с ненавистью посмотрела на витрину,где были выставлены многочисленные десерты, потом перевела взгляд на кота.

– Ишь, разъелся как, на сливках-то взбитых! – В голосеее звучала тщательно скрываемая зависть.

– Ну, и что мы имеем? – грустно спросила НадеждаНиколаевна, когда я принес две чашки кофе и уселся напротив нее за стол. –«Пеликаны» не внесли ясности в наше дело. То есть они открестились от убийствадевушки. Тут я им верю – зачем ее было убивать?

– Но кто-то же ее убил, – возразил я. – Надеюсь,вы не думаете, что это был я?

– Оставим такие глупости Громовой, – отмахнуласьНадежда. – Но знаешь, это вполне мог быть какой-то случайный псих,которого никто никогда не найдет. А возможно, дело в знакомствах девушки, в ееокружении.