— Ого! — я с интересом посмотрел на Толстого. — Значит, говоришь, момент неудачный?

— Очень неудачный, — подтвердил Иван. — Она не ожидала, испугалась, а полотенце взяло и упало…

— Хм, — я покачал головой, — по-моему очень даже удачный.

— Ну как сказать, — засмущался Толстой. — Неудобно вышло…

— Ох, чувствую, ты свою антимагию на все двести там проверил, да?

— Чудом жив остался, — радостно подтвердил Иван. — Повезло, что она… разрывалась между полотенцем и действительно сильными конструктами.

— Да уж, Вань, — я вспомнил фигуру Ольги Ивановны. — Я бы на твоем месте…

На этом моменте я прервался, ощутив, как мне в затылок уперся тяжелый взгляд Рив.

— Я бы на твоем месте закрыл глаза и вышел. Нет не так, я бы на твоем месте вообще не полез в комнату учительницы. Нет, я бы вообще даже бы и не подумал…

— Да-да, — усмехнулся Толстой, с опаской покосившись на Рив. — И не сомневаюсь.

— И чем всё закончилось?

— Да ничем, — покраснел Иван. — В перерывах между магическими атаками, я предложил ей поговорить, но мое предложение не нашло у неё понимания.

— В следующий раз предложи ей поговорить, когда она будет одета, — не удержался я. — Сбежал, да?

— Тактически отступил, — поправил меня Иван. — Но я ещё вернусь.

— Опа, — я присмотрелся к Толстому и обнаружил в его эмоциональном фоне… влюблённость? — Ты что запал на неё?

— Тише ты! — уши Толстого заалели, а сам он бросил на Рив стыдливый взгляд. — Чего так орешь? И вообще…

— Вань, не советую.

Я понимал, что сейчас, возможно, обрубаю Толстому крылья, но посчитал нужным поделиться своим мнением.

— Во-первых, у неё явно пунктик к твоей семье. Во-вторых, она банально старше тебя лет на десять! В-третьих, она учительница, а ты гимназист. Такое не одобряется!

— Да я знаю, — вздохнул Толстой. — Но тянет меня к ней, понимаешь?

— Ваня, — я посмотрел Толстому прямо в глаза, — будь готов, что это может быть изощренной игрой против твоей семьи. Мы не знаем её мотивов, но в мозги она тебе тогда лезла грубо и дерзко, безо всяких церемоний.

— Олечка она такая, — с глупой улыбкой подтвердил Толстой, а мне не оставалось ничего другого, как впечатать себе в лоб раскрытую ладонь.

Ну как мне объяснить дворянину, что Ольга Ивановна ему совсем не пара, и что то, что сейчас с ним происходит — банальные гормоны и пубертатный период?

Да никак.

Что я, подростков, что ли, не знаю? Слова для них не имеют значения. А тут ещё и дворянин. Да ещё и Воин, который участвовал в нескольких рейдах. Да ещё и красавчик…

Я посмотрел на Ивана и покачал головой.

Курс Укрепления тела явно пошел Толстому на пользу, и сейчас передо мной стоял не тринадцатилетний пацан, а высокий, атлетически сложенный шестнадцатилетний парень.

Мда… Попал пацан.

— Вань…

— Не надо, Миш, — Толстой посмотрел мне в глаза, — я понимаю, что ты как лучше хочешь, но я своего решения не изменю. Поговорю с ней во что бы то ни стало.

— Ну смотри, — сдался я. — Только будь готов, что Ольга может тебе голову так закружить, что потеряешь её к ксурам.

— Разберусь, — самоуверенно заявил Толстой.

— Ну раз разберешься, удачи тебе, — я хлопнул его по плечу, подталкивая к Роминой статуе.

Бдыдыщ!

Не ожидавшего подставы Ивана отбросило почти на середину арены. К стоящим там валунам.

Рив, сидящая на одном их них, с интересом покосилась на заворочавшегося на песке Толстого и, продолжая делать вид, что меня нет, вернулась к полировке своего меча.

Ничего, я не гордый. Сам подойду. Только чуть позже.

Я сумел выдержать три прикосновения, в то время, как Толстой все семь.

В перерывах между разрядами, я рассказывал ему про острог, а он про наш класс.

Пылаева директор видимо спрятал, поскольку по острогу плыли слухи, что Адена отчислили. Вот только зачем — я не понимал.

Мирон упрямо постигал физику и ежедневно вился около Тараса Ивановича.

Как я и предполагал, он все хорошенько обдумал и вцепился в предоставленный ему шанс обеими руками. Шутка ли — заполучить наставника по киберпротезам!

Фил развил активную деятельность, чуть ли не поселившись в библиотеке.

Так как обмен письмами был запрещен, наш бухгалтер дотошно вникал в грамоты о земных наделах и изучал карты прилегающих территорий с разведанными ресурсами.

В общем, всеми силами готовился к освоению надела. Как мы с ним и договаривались.

Остальные одноклассники налегли на учёбу, в особенности на боевые дисциплины, и стабильно посещали допы с директором и тренажерный зал.

Пятёрки канули в небытие, и сейчас в классе вырисовывались три явных лидера. Толстой. Уваров и… Ги’Дэрека.

Уваров брал харизмой и полной и безоговорочной поддержкой родовичей.

Толстой в лидеры не просился, но к его мнению прислушивались, а в военных делах Иван считался чуть ли не самым крутым специалистом.

Ну а Ги’Дэрека… Ги’Дэрека располагал к себе. Когда нужно — молчал. Когда требовалось кого-то подбодрить, рассказывал свежий анекдот.

Ну а когда ситуация требовала решительных действий, не раздумывая отдавал правильные приказы.

Родовичам властно, но уважительно. Дворянам уважительно и как равный равному. А вольников и вовсе не трогал.

И правильно между прочим делал. Потому что это были мои люди.

— Ты это, Миш, — было видно, что это прикосновение для Толстого последнее. Вены вздулись, на лбу блестят бисеринки пота. — Выбирайся уже оттуда побыстрее. Мы тебя ждем.

— Выберусь, — пообещал я. — Завтра ночью придешь?

— Теперь только через неделю, — покачал головой Ваня. — Надо переварить энергию, медитации, все дела. Может ранг выйдет поднять.

— Лады, — кивнул я. — В следующий раз про северян обсудим.

— Непременно, — согласился Толстой и прикоснулся к Дубровскому.

Гдадах!

На этот раз Иван не отлетел, а просто взорвался тысячью светящимися кристаллами.

Я же, подобрав с песка меч, направился к Рив — мириться.

* * *

В какой уже раз убеждаюсь, что девушки — самые загадочные существа в мире. Их невозможно просчитать и уж тем более предугадать.

Рив игнорировала меня долгих три часа.

Чего только я не делал…

Давал полный логический расклад, почему она не права. Детально аргументировал свою позицию. Извинялся в конце концов, но всё было тщетно.