Но теперь он знал, что если не позволит себе чувствовать боль, то ничего другого по-настоящему чувствовать не будет. Прошедшие шестнадцать лет его жизни были тому доказательством. Алкогольный туман рассеивался, удовольствие от пустого секса продолжалось считаные секунды. Все было ненастоящим. Все было слишком легко. А настоящее… детская, бессонные ночи, клятвы, которые на всю жизнь привязывают тебя к другому человеку… все это было просто. И тяжело.

И важнее ничего в мире не было.

Легко было просто плыть по течению жизни, если не разрешать себе вспоминать, что такое чувствовать по-настоящему. По иронии судьбы для того, чтобы вспомнить это, нужно было потерять все другие воспоминания. Забыть привычную ложь самому себе.

Он сказал Розе, что душа его пуста. Себе он тоже это говорил. С первого дня, когда он увидел в ней женщину, он убеждал себя, что не может ее любить. Не давал себе прикасаться к ней, потому что знал, что это будет прикосновение не тел, но душ.

Он знал, что такое любовь. В этом и заключалась проблема.

Потому что он знал, чего она стоит.

Но теперь он потерял Розу. Ранил ее. Не важно, что он хотел ничего к ней не чувствовать, – было уже поздно. Он любил ее с того момента, как обнял в ночь ее выпускного.

Именно поэтому он бежал от нее как можно дальше.

И все еще бежал.

Но пора было остановиться.

Леон назначил встречу для обсуждения условий опеки. Роза не видела его целую неделю. Изабеллу она тоже не видела, и потеря обоих терзала ее сердце, как хищный зверь. Тоска снедала ее. Независимость и попытка обрести уверенность в себе стоили дорого. И Роза все еще не была уверена, что цена оправданна.

При входе в особняк ее окатило волной печали. Но вызывали ее не воспоминания о детстве, а память о времени, проведенном с Леоном. И с Изабеллой.

Семья, о которой она мечтала, настоящая семья, не фантазия. И она могла получить эту семью, если бы только готова была обойтись без любви.

Сморгнув слезы, она поднялась по ступеням в кабинет Леона. Словно шла на пытку. Но она была готова на это ради Изабеллы.

Леон сидел за столом. Роза остановилась в дверях, глядя на него. Как будто хотела насмотреться на всю оставшуюся жизнь.

К сожалению, ей придется его видеть. Сотни раз. Тысячи раз. Но не сможет прикоснуться. Не сможет обладать им. Их связывала Изабелла, не давала ей расстаться с ним навсегда.

– Давай договоримся мирно.

– Ты думаешь, я собирался начать военные действия?

– Может, это я собиралась, – хмыкнула Роза.

– Не замечал за тобой воинственных настроений. Роза посмотрела на него в упор:

– Да. Но теперь с этим покончено. Мне надоело сливаться с обоями этого особняка. Надоело подстраиваться под тебя, а до этого – под отца. Надоело тихо ждать, пока сбудутся мои мечты. Я же хорошая девочка.

– Ты не тихоня, – сказал Леон дрогнувшим голосом. – Иначе ты бы от меня не ушла.

– Именно. Согревала бы твою постель и отступала в сторону, когда ты решаешь положить в нее другую грелку.

– Разве я говорил, что буду тебе изменять? Ты сама решила, что не веришь мне. – Леон откашлялся. – Но мы здесь не для этого.

– Да, мы встречаемся, чтобы обсудить опеку. – Роза сглотнула.

– Нет. Я солгал, – заявил Леон. – Я пригласил тебя, потому что хотел отдать…

– Что? – моргнула Роза.

– Все. – Леон подвинул к ней стопку бумаг. – Дом. Компанию. Все. Без условий. Ты любишь этот дом. А компания и так должна была принадлежать тебе.

– Но ты не можешь… По условиям брака они твои. Я подала на развод, а значит, я все теряю.

Леон покачал головой:

– Твой отец велел мне о тебе заботиться. А я тебя подвел. Во всем. Я убеждал себя, что защищаю тебя тем, что держусь подальше, но на самом деле защищал себя.

Но…

– Это твой дом. Твоя история. Твое наследство. Тебе не нужно быть со мной, чтобы владеть им. Я и так лишил тебя многого. Но я клянусь, что буду тебе верен, если ты захочешь со мной остаться.

– Нет. – Роза отступила. – Я так не смогу.

– Я даю тебе все! Даю свое слово! Почему ты мне не веришь?

– Дело не в том, верю ли я тебе, а в том, верю ли себе. Что бы ты сказал, если бы Изабелла вышла замуж за мужчину, который ее не любит?

Леона как будто ударили в лицо.

– Я бы ей сказал держаться подальше от любого мужчины, который не видит, какое она сокровище.

– Но ты ждешь, что я соглашусь на меньшее.

– Раньше я этого ждал. Не потому, что не знаю, что ты заслуживаешь большего. Но потому, что я хотел тебя. С самого начала. И не хотел за это платить.

– О чем ты?

– Я уже говорил – в ночь твоего выпускного, когда мы танцевали в саду, я хотел тебя. Но не признался, что мои чувства были глубже. Я сам не хотел этого признавать.

Я не понимаю…

– Я трус. Я говорил, что не умею любить. Хотел бы я, чтобы это было правдой… – Он тяжело сглотнул. – Я умею любить. Я вспоминаю об этом каждый раз, когда смотрю на тебя. И… Роза, милая, ты не представляешь, как сильно я хотел прикоснуться к тебе, сделать тебя своей.

Он не сдвинулся с места, все еще стоял позади своего стола, отделенный от нее широкой крышкой. И так же стояла Роза, не в силах сдвинуться с места, не в силах рискнуть.

Боясь получить отказ…

Отказ. Она бежала в страхе, хотя угроза была совсем не смертельной. Но теперь, глядя на Леона, она понимала, что он боялся не отказа, а потери. Ему уже довелось пережить ужасную, мучительную потерю. И всю жизнь он пытался избежать ее повторения.

– Я женился на тебе, надеясь, что смогу обладать тобой, ничем не рискуя. Не меняясь. Но очень быстро понял, что если приду в твою постель, то не смогу удержаться. Даже когда я тебя поцеловал, мой мир перевернулся… До этого любовь сломила меня.

– Я знаю, – тихо сказала Роза.

– Нет, не знаешь. Ты не понимаешь до конца, что я пытаюсь сказать. Я и сам этого не понимал. Мне пришлось потерять самого себя, чтобы понять, кто я. И от чего бегу. Но когда исчезло прошлое, осталась только правда. И ты. И… мне так легко было тебя любить.

У Розы перехватило горло, в груди все сжалось.

– Пожалуйста, перестань. Не мучай меня. То, что ты меня любил, когда ничего не помнил…

Я не хочу тебя мучить. Но хочу, чтобы ты знала правду. Все эти годы… Меня удерживало вдали от тебя то, как я был сломлен. Но моя душа сразу поняла, что ты и есть моя жизнь. Однако я бежал от этого. Боялся, чего мне будет стоить, если я снова полюблю. Снова буду надеяться. Но когда я проснулся в больнице, мне нечего было бояться. И у меня была ты. И я мог быть с тобой.