– Лучше подумайте о ста тысячах фунтов, – сказала Таппенс,стараясь ее успокоить.

Миссис Вандемейер облизала пересохшие губы.

– Вы его не знаете, – хрипло повторила она. – Он… ах!

С воплем ужаса она вскочила на ноги и протянула руку,указывая на что-то за спиной Таппенс, а потом рухнула на пол в глубокомобмороке.

Таппенс оглянулась. В дверях стояли сэр Джеймс и ДжулиусХерсхейммер.

Оттолкнув Джулиуса, сэр Джеймс подбежал к упавшей женщине.

– Сердечный приступ, – сказал он. – Наше внезапноепоявление, видимо, ее напугало. Коньяк, и побыстрее, не то мы ее потеряем.

Джулиус кинулся к умывальнику.

– Не здесь, – сказала через плечо Таппенс. – В графине встоловой. Вторая дверь по коридору.

Таппенс помогла сэру Джеймсу поднять миссис Вандемейер иуложить ее на кровать. Они побрызгали ей в лицо водой, но это не помогло.Адвокат пощупал пульс.

– На волоске, – пробормотал он. – Почему он не несет коньяк?

В тот же миг в спальню влетел Джулиус и протянул сэруДжеймсу наполовину заполненную рюмку. Таппенс приподняла голову миссисВандемейер, и адвокат попытался влить коньяк между плотно стиснутых зубов.Наконец она открыла глаза. Таппенс взяла рюмку у сэра Джеймса и поднесла к еегубам.

– Выпейте!

Миссис Вандемейер послушно выпила. От коньяка ее бледныещеки чуть порозовели, и ей сразу, видимо, стало легче. Она попробовалаприподняться, но тут же со стоном откинулась на подушку, прижимая руку к груди.

– Сердце! – прошептала она. – Мне нельзя разговаривать. –Она снова закрыла глаза.

Сэр Джеймс снова нащупал ее пульс и, через минуту отпустивее руку, кивнул.

– Опасность миновала.

Чуть отойдя в сторонку, они стали вполголоса обсуждатьслучившееся. Все складывалось совсем не так, как они предполагали. О том, чтобырасспрашивать миссис Вандемейер, не могло быть и речи. Оставалось только ждать.

Таппенс сообщила, что миссис Вандемейер согласилась открыть,кто такой мистер Браун, а также разузнать, где находится Джейн Финн.

– Замечательно, мисс Таппенс! – восхищенно воскликнулДжулиус. – Просто здорово! Думаю, что завтра утром сто тысяч фунтов покажутсядамочке не менее привлекательными, чем сегодня. Значит, дело в шляпе. Но дарречи вернется к ней, разумеется, не раньше, чем она увидит наличные.

Его рассуждения были вполне логичны, и Таппенс немногоуспокоилась.

– Вы безусловно правы, – задумчиво сказал сэр Джеймс. –Признаюсь, мне очень досадно, что нас угораздило явиться именно в эту минуту.Но теперь ничего не поделаешь. Остается ждать утра.

Он взглянул на кровать. Миссис Вандемейер лежала неподвижно,веки у нее были плотно сомкнуты. Сэр Джеймс покачал головой.

– Ну что же, – с несколько натужной бодростью сказалаТаппенс, – подождем до утра. Но, по-моему, хходить отсюда нам нельзя.

– Почему бы не поручить ее охрану вашему смышленомупомощнику?

– Альберту? А если она придет в себя и сбежит? Альберту сней не справиться.

– Ну, вряд ли она навострит лыжи, когда запахло долларами.

– Все возможно. Она, похоже, жутко боится «мистера Брауна».

– Что? Трясется перед ним?

– Ну да. Все время посматривала через плечо и говорила, чтодаже у стен есть уши.

– Может, она имела в виду диктофон, – заметил Джулиус синтересом.

– Мисс Таппенс права, – негромко сказал сэр Джеймс. – Мы недолжны уходить из квартиры… Хотя бы ради миссис Вандемейер.

Джулиус с недоумением уставился на него.

– По-вашему, он доберется до нее? Ночью? Так ведь он женичего не знает!

– Вы сами только что упомянули про диктофон, – сухо заметилсэр Джеймс. – Мы имеем дело с весьма опасным противником. Я очень надеюсь, чтоон попадет к нам в руки, если только мы примем необходимые мерыпредосторожности. Однако, повторяю, требуется крайняя предусмотрительность. Этоважная свидетельница, и ее необходимо охранять. Мне кажется, мисс Таппенсследует прилечь, а мы с вами, мистер Херсхейммер, будем дежурить всю ночь.

Таппенс хотела было запротестовать, но, случайно взглянув накровать, увидела, что глаза миссис Вандемейер чуть приоткрылись. В них былостолько страха и злобы, что слова замерли у нее на губах.

Таппенс даже подумала, что и обморок, и сердечный припадокбыли просто искусно разыграны, но, вспомнив, как сильно она побледнела, оставилаэту мысль. А лицо миссис Вандемейер тут же, словно по волшебству, сделалосьснова совершенно неподвижным. Таппенс даже подумала, будто это ей почудилось.Тем не менее она поняла, что следует быть начеку.

– Согласен, – сказал Джулиус. – Только, по-моему, из этойкомнаты нам все-таки лучше уйти.

Его предложение было принято, и сэр Джеймс еще раз пощупал убольной пульс.

– Почти нормальный, – вполголоса сказал он Таппенс. – Утромона проснется вполне здоровой.

Таппенс задержалась у кровати: слишком уж сильноевпечатление произвел на нее тот панический взгляд. Веки миссис Вандемейер сноваприоткрылись. Казалось, она пытается заговорить. Таппенс нагнулась к ее лицу.

– Не… уходите… – У миссис Вандемейер не хватило силпродолжать. Она пробормотала что-то еще вроде «спать», потом сделала новуюпопытку заговорить.

Таппенс наклонилась еще ниже.

– Мистер… Браун… – Это был почти выдох, голос оборвался, нополузакрытые глаза, казалось, силились выразить то, что она не могла сказатьсловами.

Подчиняясь внезапному порыву, Таппенс быстро произнесла:

– Я не уйду, я буду здесь всю ночь.

В глазах женщины мелькнул проблеск облегчения, и веки сновасомкнулись. По-видимому, миссис Вандемейер заснула. Но слова ее пробудили вдевушке новую тревогу. Что означали эти два еле слышных слова – «мистер Браун»?Таппенс с невольным страхом оглянулась. В глаза ей бросился большой гардероб –в нем вполне мог спрятаться даже рослый мужчина… Стыдясь самой себя, онараспахнула дверцы и заглянула внутрь. Естественно – никого! Она наклонилась ипосмотрела под кроватью. Больше в спальне спрятаться было негде.

Таппенс привычно передернула плечами. Глупо поддаватьсястрахам – все это нервы! Осторожным шагом она вышла из спальни. Джулиус и сэрДжеймс вполголоса переговаривались. Сэр Джеймс обернулся к ней.