– Не прибедняйся. Задатки у тебя когда-то былиотличнейшие, да и теперь осталась хватка…

– Талант, конечно, не пропьешь, а вот фисгармонию –запросто… – проворчал Смолин, оборачиваясь к зеркальной стене.

Ну, как и следовало ожидать, его белоснежный свитер(очередная французская придумка с кевларовой подкладкой, позволявшей избежатьтрагических случайностей даже с боевым клинком) был не менее чем в десятиместах покрыт алыми пятнами: при каждом ударе срабатывала какая-то хитраяэлектроника, и минут десять на ткани сохранялись пятна. Прогресс несказанный:какие-то датчики, пленочные микросхемы, в рознице не очень и дорого, не дорожеобычных шмоток, так что Кот Ученый в Париже не особенно и потратился…

Ну, а на самом Шевалье наличествовали всего-то навсего дваалых пятнышка, да и то, будь это в реальной схватке, получились бы неопасныецарапины, на какие истый дуэлянт не обращает внимания – а вот Смолин не менееполудюжины раз был убит…

Аккуратно поставив клинки в стойку из темного полированногодерева, они вышли в боковую комнатку, маленькую и уютную. На столе ужекрасовался чайник и все сопутствующее – ученики постарались.

– Я, как обычно, в совершеннейшей абстиненции, –сказал Шевалье, стягивая через голову белый свитер. – Тебе, если хочешь,могу предложить…

– Нет, спасибо, – сказал Смолин. – Я зарулем.

Он озирал голого по пояс Шевалье с откровенной завистью:конечно, никак нельзя принять его, ежели закрыть физиономию маской, за молодогокачка, но и семидесяти с лишним лет никто не даст по первому впечатлению: сухой,жилистый торс с хорошо развитой мускулатурой, без намека на животик. У самогоСмолина по этой части дело обстояло не удручающе, но все же были поводы длянекоторого уныния: что-то такое отвисало, и на боках, если постараться,складочку можно было ухватить двумя пальцами, не особенно и напрягаясь… И он вкоторый раз попытался себя представить в семьдесят лет – и, как обычно,предпочел не развивать эту тему. А ведь по достоверным слухам Шевалье еще иамор крутит с девочкой из ролевых эльфов…

Хозяин разлил чай, и Смолин, кивнув, взял пузатую чашку,блаженно откинулся на спинку кресла. Здесь его никогда не подстерегали ни дела,ни сложности, ни хлопоты – мало в этом городе мест, где можно отдохнуть душой ителом, причем совершенно бесплатно, будучи встреченным по-дружески…

Шевалье объявился в Шантарске тридцать лет назад, когдаСмолин как раз летел на всех парусах к своему первому, условному, сроку.Собственно, Шевалье родом был как раз отсюда – но почти два десятка лет словнопризрак болтался неизвестно где, в тех местах, где офицерам доблестнойСоветской армии появляться официально категорически не полагалось – сама мысльоб этом была форменным идиотизмом. Смолин и сейчас о деталях знал не больше,чем тридцать лет назад – но теперь ясно было, что во время очередного веселоговояжа Шевалье стукнуло так основательно, что его, подлечив, с почетом отправилииз несокрушимой и легендарной на серьезную инвалидность. Судя по иным скуднымнамекам, эскулапы в погонах, хотя самому отставнику об этом и не говорили,всерьез считали, что бывший майор отправлен на родину, чтобы через паругодочков, увы, отправиться прямиком на Аллею Славы – была такая на главномшантарском погосте, аляповато оформленная, но почетная…

Шевалье – впрочем, тогда еще к нему эта кличка не прилипла –печальные прогнозы эскулапов опроверг, причем некоторых, как он любил иногдаподчеркивать, пережил. Малость оклемавшись, он неожиданно отыскал себе дело подуше – взялся совершенно безвозмездно натаскивать в фехтовании парнишек в одномиз военно-спортивных клубов при горкоме комсомола.

Вот с тех пор и пошло-поехало. Жизнь отставного майора сбегом лет все более напоминала авантюрный роман: он основал полдесятка уже собственныхклубов на манер знаменитой крапивинской «Каравеллы» – только, в отличие отКрапивина, парусами и водными забавами не увлекался совершенно, будучиклассическим сухопутчиком: фехтование, рукопашная, походы в тайгу по методикеспецназовской «автономки»… Энтузиаста то хвалили с высоких трибун и в партийнойпрессе, то, что случалось гораздо чаще, несли по кочкам, разбирали на винтики идаже грозились стереть в лагерную пыль – потому что Шевалье, хотя никогда и небыл классическим диссидентом, но партийное руководство воспитанием молодежи ипрочую идеологическую шелуху попросту отметал и жил так, словно ничего этого ине существовало в окружающей действительности. Что очень многих ужаснораздражало. Особенно тех, кто рвался руководить с партийных позиций иидеологически окармливать. Так что клубы Шевалье сплошь и рядом закрывали –запрещали, a потом опять открывали, когда в столичной прессе и на верхах поройпопадались умные люди. Попутно сенсэй бесчисленное количество раз был объектомпроверки разнообразнейших высоких комиссий, да вдобавок не менее десятка раз нанего открывали уголовные дела. Шили ему и педофилию (совершеннобезосновательно), и не вполне правильные с точки зрения советской моралиотношения со старшеклассницами (вот тут уж, если копнуть, таилась сермяжнаяправда, хотя и преувеличенная анонимщиками), и создание контрреволюционноймолодежной организации, и руководство бандой, и хранение оружия. Делоосложнялось тем, что Шевалье порой и впрямь ходил по лезвию – с его любовью кхолодняку в те годы, когда подобная любовь категорически запрещалась Уголовнымкодексом, и занятиями кое-какими видами восточных единоборств (в недобрыевремена гонений на каратэ). Одним словом, пошивочные работы шли с размахом исистематически, словно в приличном ателье. Вот только всякий раз кончалось делопшиком: в педофилию ни один нормальный человек не верил, влюбленныестаршеклассницы компромат давать отказывались, контрреволюция в итоге необнаруживалась, корыстный интерес присобачить не удавалось…

Когда грянула перестройка и всё последующее, Шевалье сосвоими много чего умевшими ребятишками, что греха таить, оказался чем-то вродебригадира – отнюдь не в том смысле, какой в эти слова вкладывают на стройке.Правда, надо отдать ему должное – в отличие от иных тупых качков, ребяткиШевалье и в самом деле, если уж брались защищать, то защищали качественно ичестно. А поскольку на дешевые компромиссы не шли, ни черта не боялись и состарых времен сохранили некую закалку, то очень быстро завоевали себе репутациюсущих отморозков, которых в жизни не нагнуть, и пытаться нечего. И отвоевалисебе достаточно почетное место посреди сложной реальности, будучи прозваннымикаким-то недоброжелателем «мушкетерской бригадой» – но им самим это прозвищекак раз понравилось.

Обо всем этом можно было написать толстенный роман, однакотеперь это были дела давно минувших дней, и Шевалье уже много лет занималсявполне легальной деятельностью: официальный клуб «Рапира» (фехтование, ролевыеигры, участие в рыцарских турнирах, в том числе и за рубежом, единоборства,курсы самообороны). Порой это даже приносило кое-какой доход, позволявшийсодержать двухэтажный дом почти в центре города, в свое время законным образомпереданный клубу генерал-губернатором Л. – которому все, чем тамзанимались, пришлось крайне по вкусу. А главное, бывших питомцев Шевалье можнобыло встретить в самых неожиданных местах, на самых разных постах, и не тольков Шантарске, но и повыше – закалочка, какую «птенцы Шевалье» получали,позволяла иным вскарабкаться довольно-таки высоко – или, по крайней мере, так,чтобы свою жизнь они считали состоявшейся…