я всегда подчинялся его силе и безупречной логике, обретал уверенность и никогда не сомневался в правильности его решений и действий. Но сейчас, когда я оказался в одиночестве, меня вновь одолели сомнения и тревоги. Ведь я так и не сознался в происшествии с особой, называющей себя Аной-а-1842. Но может быть, она тоже — часть нового плана ДД? Ну как же я скрыл от него такую информацию? Кроме того, меня ужасно беспокоили мысли о Запретной Зоне. Не приведет ли ее открытие к постепенному откату нашего общества далеко назад? Ведь там, где чтение, там и ненужная, никак не контролируемая так называемая «свобода мысли», и возрождение устаревших чувств и взаимоотношений между людьми, от которых мы так успешно очистили наше общество за прошедшие десятилетия! Вот уже и настоящие девушки появляются между нами, пока тайно. А что потом? «Однако, в конце концов, ДД лучше знает! — успокаивал я себя. — У него государственный, стратегический склад ума, он умеет видеть на годы вперед. Но дело даже не в этом! А в том, что я готов всегда идти с ним в ногу. Я всегда его поддержу, всегда буду ему верен!». Эта мысль придала мне спокойствия, и остаток пути до дома я прошел в приподнятом настроении.

Когда я наконец добрался до дома, уже стемнело. У меня от усталости подкашивались ноги, а в голове была только одна мысль — об отдыхе. «Сейчас чуть перекушу, — мечтал я, медленно поднимаясь по лестнице в свою «клетушку», — и завалюсь спать. Утром еще раз обдумаю мой разговор с ДД и с удвоенной силой примусь за Книгу. Надо успеть… Надо успеть».

Но отдохнуть мне не пришлось.

Когда я подошел к своей двери, я заметил полоску света, пробивавшуюся из-под нее. «Что это? — взволновался я. — Кто там может быть? Что за вечерний непрошенный гость меня дожидается?».

В самом деле, у нас никому не придет голову не только зайти в вечернее время к кому-то в гости, но и просто выйти прогуляться по улице. Давно миновали времена, когда на улицах вечером было светло, как днем, и по ним бесцельно бродили толпы народа. В те незапамятные времена можно было неожиданно, без всякой цели, заскочить в гости к знакомому, чтобы просто поболтать о ерунде! Сколько энергии тогда тратилось в пустую из-за преступного желания наших предшественников гулять и веселиться в вечерние и даже ночные часы!

Ничего подобного не может прийти в голову моим современникам! Наши улицы освещаются от силы парой фонарей, а свет в наших квартирах строжайшим образом регламентируется. Если сейчас у кого-то возникает необходимость выйти на улицу после 18.00, он, прежде всего, запрашивает ЦИНН о возможности совершения этого действия. Решение принимает наша дорогая контролирующая организация, а не сам человек по своей прихоти, поэтому наше общество избавлено от любых несанкционированных действий индивида. Любые наши шаги, даже в пределах собственной квартиры, превосходно отслеживаются нашими коммуникаторами, что совершенно исключает любое самовольное передвижение! Если же кому-то необходимо выйти из дома по срочному, не терпящему отлагательств делу, он включает специальную кнопку-фонарик на коммуникаторе, с помощью которой можно осветить путь на пару метров вперед и беспрепятственно добраться до места назначения.

Но медлить и раздумывать времени не было. Я рывком открыл дверь и с порога увидел… целующуюся парочку, сидящую на моей кровати! Девица была та самая Ана или как бишь ее звали по-настоящему — я сразу ее узнал по копне светлых волос. Ее страстно, как говорили во времена моей юности, целовал какой-то мужчина в робе с капюшоном, и его рука была нагло засунута ей за пазуху. Оба постанывали от удовольствия и, кажется, не сразу поняли, что я за ними наблюдаю. Потом они очухались, расцепились и уставились на меня с нескрываемой наглостью. «Они что же, думают, что это им сойдет с рук?» — разозлился я, захлопнул дверь и набрал на коммуникаторе: «Тревога! Тревога! В моей квартире находятся опасные преступники — мужчина и женщина, состоящие в недозволенном контакте друг с другом. Срочно вышлите спецнаряд для ареста!». Месседж понесся по назначению, но те двое, похоже, нисколько не испугались, а продолжали сидеть на моей кровати, сцепивши руки. «Смейтесь, смейтесь, голубчики, — злобно думал я, — решили, что можете издеваться над Главным Историком и над всем, что нам дорого? Не выйдет!»

Коммуникатор тем временем запищал и принес мне сообщение из ЦИННа, от которого я чуть не упал: «Передавай им привет», — было написано на экране. «Да это самый настоящий заговор, — понял я и похолодел. — И ЦИНН, или по крайней мере некоторые его сотрудники явно являются заговорщиками! Что делать? Что делать? Звонить ДД по тайному номеру, который известен всего нескольким человекам из самых «близких»? Но ведь эта парочка сейчас отнимет у меня коммуникатор — где мне справиться со здоровым мужчиной в расцвете лет? Но я все равно попытался набрать тайный номер ДД, и мне, конечно, это не удалось — мой коммуникатор оказался заблокирован.

Я был скорее удивлен, чем испуган, а мужчина тем временем пересел за мой стол и дружелюбно помахал мне рукой, дескать, присаживайся и ты, поговорим. Я, понимая, что это посещение не сулит мне ничего хорошего, уселся напротив гостя.

«Меня зовут Брос, — услышал я его голос. — Ты, кажется, хотел меня видеть?». Я ошарашено кивнул. Вдруг он резким движением направил настольную лампу прямо на меня, так, что она стала слепить мне глаза, а его лицо оказалось в тени. При этом рукав его робы откинулся, и я увидел на его руке между локтем и запястьем татуировку — две небольшие, переплетенные друг с другом буквы — Х и С,

Я обмяк на стуле, едва не потеряв сознание. Каждый человек от мала до велика в нашем государстве знает, что означает эта татуировка, даже если он никогда ее в глаза не видел: Х, С — Храм Справедливости.

Глава 22. Храмовник и Анна

«Ну, вот и все, — обреченно думал я. — Что же все-таки понадобилось от меня Храму?» И тут я услышал голос Броса:

— Ну-ну-ну, Главный Историк, — сказал он мне успокаивающим тоном, — возьми себя в руки. Не бойся! Обрати внимание, мы ведь не пригласили тебя туда… к нам… Я сам к тебе пришел, чтобы спокойно с тобой обсудить кое-что…