Она разжала ладонь, и нож упал на пол. С секунднымколебанием выпустил нож и ее напарник. Они стали пятиться, отступая к двери.

Державший Котю парень неохотно убрал руку с ножом и легонькоотпихнул пленника. Котя, смешно семеня ногами, побежал ко мне, так и невыпустив графин с водой. Я шагнул вперед, прикрывая Котю собой. Велел:

— Отнеси водичку Розе Давидовне.

Ничего так не спасает от паники, как простые и внятныедействия. Котя кивнул и юркнул в курительную.

Уцелевшая троица налетчиков спешила ретироваться. Первойисчезла в двери девушка, за ней — ее напарник. Последним шел тот, кто держалКотю.

И вот тут я сглупил. Буквально на секунду повернул голову,глянул, что творится в курительной. Ничего особенного там не происходило:старуха стояла и жадно пила прямо из графина, Котя опасливо косился на дверь.

Левое плечо пронзила острая боль. Я повернулся как развовремя, чтобы увидеть последнего налетчика, готовящегося юркнуть в дверь. Измоего плеча торчал хвостик метательного ножа.

Я взмахнул рукой, и дубинка пронеслась в воздухе, тюкнувпарня в затылок. Даже через всю залу мне было видно, что череп под ударомпромялся, будто спелое яблоко от удара кулака. Черный раскинул руки и рухнул впроем двери.

Вот идиот…

Дверь вдруг хлопнула — и сама собой закрылась, выдавив приэтом тело в прихожую. На двери громыхнул, закрываясь, тяжелый засов. Послышалсяголос Розы:

— Вот так спокойнее будет.

Подцепив нож, я вытащил его из руки. Снаружи ничего не было,только разрез. А вот где-то под курткой по руке текла кровь, удивительно густаяи горячая. Больно не было, только ныло и пульсировало, отдавая куда-то впальцы.

Я ввалился в курительную. Бросил окровавленный нож настолик. Сел, зажимая рану. Котя с ужасом уставился на меня.

— Царапина, — сказал я.

— Я… я перевяжу… — пробормотал Котя. — Кирилл, ты как? Натебе лица нет…

Удивительная вещь — человек. Я убил пятерых. И никакихположенных, если верить писателям, угрызений совести и тяжких переживаний неиспытал. А одна-единственная рана, понятное дело, что неопасная, — и сразустало страшно. Сразу холодок в груди.

— Дайте-ка посмотреть, молодой человек…

Уверенными движениями Роза помогла мне снять куртку исвитер, расстегнула рубашку. Рукав был весь в крови. Морщась, я вытащил руку.

— Минуточку, — сказала Роза. В руках у нее появился мокрыйплаток, которым она аккуратно стирала кровь. Я посмотрел на свое плечо. Там былшрам, покрытый воспаленной красной коростой.

— Для вас это внове? — Роза посмотрела мне в глаза.

Я кивнул.

— Привыкнете.

Старуха отвернулась и пристально посмотрела на неподвижнолежащую женщину. Позвала:

— Клавдия! Клава, очнись!

Женщина медленно, заторможенно приподнялась. Посмотрела наРозу, потом на нас.

— Видишь, все хорошо, — сказала Роза. — Помощь пришла. Тебелучше?

— Да, Роза Давидовна…

— Вот и хорошо.

Женщина склонилась над подростком, потрясла его за плечи.Тот привстал. Клавдия взяла полупустой кувшин, сделала несколько глотков,протянула мальчишке. Он начал жадно пить. Вода текла по его лицу, смывая кровь.Отставив пустой кувшин, пацан протер лицо руками. Шрамов на коже больше небыло.

Юношеские прыщи остались.

— Петя, поздоровайся, — велела Роза. — И поблагодаригосподина таможенника. Он не обязан был нас спасать.

— Петр, — послушно представился мальчик. — Спасибо большое.

— Приведите в порядок себя, а потом гостиницу, — сказалаРоза. — Почистите мебель и ковры.

— А этих куда девать, Роза Давидовна? — спросила женщина,глядя на тело налетчика.

Я подумал, что этот вопрос никогда не встает перед героямифантастических книжек. Многочисленные убитые враги остаются на месте, а потомсами собой куда-то деваются. Хорошо, допустим, на открытой местности ихутилизируют звери и птицы. А в помещении? Тела требуется похоронить. Наверное,возле каждой деревушки, которую минуют, размахивая острыми железяками, героибоевиков, существует специальное кладбище для врагов.

— К морю. Только не бросайте в воду, положите пока набережку, — поразмыслив секунду, сказала Роза. — Вдруг за ними придут и захотятпохоронить.

Клавдия и Петя, с любопытством косясь на нас, но ничего неспрашивая, вышли из курительной.

— Мать и сын, — пояснила Роза. — Я их наняла три года назаду нас, в России. Не доверяю местным, знаете ли… Муж у Клавы алкоголик, сын врезультате несколько… э… простоват. В жизни их ничего хорошего не ожидало. Онимне очень благодарны. Жаль, что обычные люди и в свой срок умрут.

— А мы? — спросил я.

Подцепив ногтем запекшуюся коричневую корочку на ране, я потянулее. Результат каждому известен с детства — должна была алыми бисеринкамивыступить кровь.

Под корочкой была чистая ровная кожа.

Я стал одеваться.

— А мы — как получится… Долго ранка заживала, — сказалаРоза. — Вы, похоже, совсем недавно при делах?

— Сутки.

— Понимаю, — кивнула Роза. — Вы молодец. Вы быстроосваиваетесь.

Я посмотрел в залу. Немногословный мальчик Петя стаскивал вкучу тела. Очень легко стаскивал, будто под черной тканью скрывались надувныекуклы, а не мертвая плоть.

— Они не похожи на обычных людей. Раны сразу зажили, и такаясилища…

— Это моя территория, — сказала Роза, будто это всеобъясняло. — И здесь я устанавливаю кое-какие правила. К сожалению, воевать —не моя прерогатива.

— Роза Давидовна! — не выдержал Котя. — Мы и в самом деленичего не понимаем. Кто вы? И что за мир вокруг?

— Давайте поговорим, — дружелюбно кивнула Роза. — Вон в томшкафчике — коньяк, сигары. Хотя тут несколько неубрано… Идемте! А коньячок ссигарами прихватите, да.

— Не курю, — буркнул Котя, но в шкаф полез. Достал и сигарыиз деревянной шкатулки, и плоскую фляжку коньяка, и три изящных серебряныхстаканчика.

Вслед за старухой мы прошли через залу, где Клавдия с ведроми ворохом тряпок оттирала с ковра темные пятна, поднялись по лестнице на второйэтаж. От небольшого холла расходились в две стороны коридорчики. Но Розакивнула в сторону диванчика и пары кресел у окна.