– Верно, милая, – прошепталблондин. – Надо же, башкой о стену… Какое варварство!

Продолжая негодовать, парочка скрылась внедрах квартиры, мы остались вчетвером.

– Зачем же дичь о стену молотить? –пробормотал Вадим. – Утка была уже того… застрелена.

Кирюша начал кашлять, Милена принялась бубнитьнечто маловразумительное, и тут снизу понесся отчаянно-обиженный собачий плач.

Я быстро наклонилась и заглянула под стол.Между дубовыми ножками сидела Капа, ее черная морда была перемазанажелто-зеленой массой, а рядом стояла тарелка, наполненная вареными яблоками,щедро сдобренными солью и перцем. Очевидно, мопсиха долго не решаласьпопробовать странное угощение, но потом жадность пересилила благоразумие, исобачка лизнула-таки его. Теперь она горестно рыдала, поняв: вроде это и еда, апротивная до жути, ей не слопать такую гадость. Вареные яблочки оказались не позубам даже Капе.

Регина не подвела, ровно в девять утра яполучила необходимую информацию: Наталья Фомина не посещала стоматологическуюполиклинику, лечилась у частного специалиста, Марины Семеновны Коваленко.

– Дочь обеспеченных родителей посещалаподпольный кабинет? – поразилась я.

– Почему подпольный? – удивилась всвою очередь Збруева. – Частная практика официально разрешена. Получилицензию и зазывай пациентов. Другой вопрос, что люди сейчас в основномобращаются в большие, хорошо оборудованные центры, но бывают и исключения.

Марина Семеновна Коваленко практиковала вквартире, которой старательно придали вид лечебного учреждения. В прихожейстояла корзинка с бахилами и имелось даже некое подобие ресепшена – стол, закоторым сидела темноволосая девушка в белом халате.

– Здравствуйте, – заворковала она,увидав меня, – наденьте, пожалуйста, бахилки, у нас стерильность.

Я безропотно натянула на обувь синиепластиковые мешочки, попутно отвечая на вопросы секретарши. Нет, я не записанана прием, пришла первый раз, хочу проконсультироваться.

– Знаете, – улыбаласьдевушка, – вам повезло. Обычно у Марины Семеновны нет ни минуткисвободного времени, пациенты потоком идут, но сегодня один не явился, вот иполучилось окно. Секундочку посидите, я сообщу доктору о вашем визите,устраивайтесь на диванчике.

Я не поверила словам девицы. Может, уКоваленко и расчудесно идут дела, но сейчас уже час дня, а больных сегодня небыло. Каким образом я догадалась об этом? Элементарно, Ватсон. Корзинка счистыми бахилами полна до краев, а вторая, с надписью «мусор», пуста, никто небросил туда использованную пару, значит, никаких пациентов не было.

– Проходите, – пропела девушка,выныривая из коридора, – вот сюда, налево.

Я вошла в комнату и затряслась. Прямо в центрепомещения было установлено большое кресло, над ним нависала круглая бестеневаялампа, на столике были разложены всякие железки, а возле него на стулевосседала женщина приятной полноты в серо-голубом костюме, похожем на «пижаму»хирурга. Волосы ее скрывала круглая шапочка.

– Здравствуйте, – ласково сказалаКоваленко, – не бойтесь. У меня принцип – никакой боли.

– Это замечательно, – промямлила я,вскарабкиваясь в кресло.

– Откроем рот, – скомандовала МаринаСеменовна.

– Я не хочу ничего лечить, пришла наконсультацию, – начала отбиваться я.

– Конечно, конечно, – улыбнуласьстоматолог. – Но, чтобы составить мнение о ваших зубах, я должна на нихпосмотреть.

Делать нечего, пришлось подчиниться. Коваленкозазвякала железками, я вжалась в кресло.

– Вы хотели только посмотреть! Зачемтогда крючок?

– Это мои «глаза», – пояснила МаринаСеменовна. – Ну, будем умницей. Ага, так, хорошо!

Зажужжала бормашина.

– Нет, нет! – закричала я.

– Солнышко, это всего лишь чистка зубов,вроде электрощетки, совсем быстро, иначе мне плохо видно. Ага, ага… Никакойкатастрофы нет. Кариес вот здесь и там. Вылечим и забудем! Так, два переднихзуба металлокерамика. Похоже, недавно ставили. Хорошо сделали, качественнаяработа. Сейчас вам придется сделать панорамный снимок челюсти.

– Зачем? – пискнула я.

– Обычный рентген, – терпеливопояснила врач, – это совсем не больно. И в момент лечения я гарантируюотсутствие неприятных ощущений, современная анестезия – мощное оружие.

– А штифт долго ставить? – я решилапотихоньку перейти к нужной теме.

Марина Семеновна выключила свет и посмотрела вмою карточку, заполненную медсестрой.

– Евлампия Андреевна, кто вам наговорилглупости про штифты?

– Да так… – сделала я загадочноелицо.

– Не исключено, конечно, что вам придетсякогда-нибудь прибегнуть к ним, но сейчас и речи о подобном нет. У вас кариес,причем в легкой форме. В вашем возрасте еще рано думать о протезировании, дваваших передних зуба, наверное, были повреждены в результате аварии.

– А вот у Наташи Фоминой, дочки ВиктораСергеевича, хоть она и моложе меня, вся челюсть в железных штырях!

– Увы, – завела МаринаСеменовна, – попадаются и молодые, у которых… Постойте, Наташа Фомина,дочка ректора Виктора Сергеевича! Вы знали Нату?

– Ну да, она меня к вам инаправила, – лихо соврала я.

Коваленко наклонила голову набок.

– Вы ничего не путаете?

– Конечно, нет. Наташа Фомина, дочьВиктора Сергеевича, – повторила я.

Марина Семеновна сняла шапочку.

– Это какая-то ошибка. Виктор и КсенияФомины лечились у меня много лет, и за Наташей я наблюдала с детства. У нее небыло ни одного штифта, лишь мелкие проблемы.

– Однако на запрос милиции вы прислалиснимок, на котором практически одни искусственные зубы!

Марина Семеновна стащила с рук перчатки.

– Евлампия Андреевна, вы не похожи начеловека, который ходит к зубному врачу раз в полгода для выявления мелких бед.Ведь так?

– А что, бывают такие люди? –изумилась я.

– Их много, – кивнуладантист. – Ясно же, что проще залечить кариес, чем потом депульпироватьзуб. Но вы дожидаетесь, пока заболит, верно?

– Да, – согласилась я, не понимая,куда клонит врач.